— Ты выстрелил своего
Гаврилина? — без всяких «здравствуйте», «как дошёл» встретила его на пороге
Изольда Матвеевна, акцентируя на «своего Гаврилина», как будто тот был
родственником Морозова или соучастником в преступлении. Преступление
заключалось в том, что Василий настоял: в первой части конкурсной программы,
где требовалось исполнение произведений отечественных композиторов, он вместо
угловатой сонаты №3 Шнитке (как желала Изольда Матвеевна) будет играть
несколько небольших: коротенькую гаврилинскую «Русскую», «Вариации на тему
Генделя» Эдисона Денисова и пьесу-фантазию Рахманинова. Сергея Васильевича они
любили на пару. Василий смог убедить учительницу тем, что в разных пьесах он
выгоднее покажет и технику и различные настроения, короткие произведения можно
подать эффектнее, как несколько выстрелов. Главное — уложиться в отведенное
время.
Но над простенькой,
меньше минуты, пьесой Валерия Гаврилина пришлось попотеть. В начале там шел
резвый пассаж, который у Василия получался не как гармоническая старт-пробежка,
а будто глиссандо заводящегося автомобиля. И дело было не столько в технике,
сколько в способе извлечения звука. Требовалось найти какую-то маленькую тайну,
заложенную в пассаж композитором. Этого требовала пьеса, этого же требовала
Изольда Матвеевна, которая раскладывала музыку на элементы не только
математически, но и исходя из движений души. Хотя иногда Василию казалось, что учительница
ставит музыку на конвейер. Он жутко не любил «заигрывать» пьесы до автоматизма
и возникающего к ним равнодушия. Говорил об этом Изольде Матвеевне, но та лишь
сверлила его взглядом и твердила: в любое время дня и ночи ты должен быть готов
выйти на сцену и вынуть там душу. И заплетающиеся пальцы не должны помешать
тебе сделать это!
— Выстрелил, осечки не
будет! —улыбнулся в ответ Василий — он уже слышал, как в одном из кабинетов Аня
«ковыряет» полифонические инверсии Мясковского. — А я тоже кое-что написал.
Думаю, вам понравится.
— Надо тачать Баха, а ты
занимаешься вольным сочинительством, — притворилась недовольной Изольда
Матвеевна.
— Баха мы отбахаем! — с
улыбкой пообещал Василий. — Здравствуйте, Антонина Ивановна, — поприветствовал
он появившуюся из подсобки уборщицу.
— Здравствуй, Вася. И на
кой ляд вам все эти Бахи в такую непогодь? — проворчала она в ответ. — С
прибамбахом все вы тут.
— Это точно, —
согласился Морозов, подавая ей дублёнку и шапку.
— А девчонка-то, —
кивнула Антонина Ивановна на сбивчивые звуки из-за соседней двери, — полчаса
руки отогревала, какое тут играть? Что вам — памятник поставят?
