— Аня, прости, я вовсе
не хотел...
— Ты, Вася, ещё ему
расскажи! Может, по вашему джентльменскому соглашению вы ещё рассказывать друг
другу должны, кто и чего добился на любовном фронте?! Расскажи, Вася, и лучше
всего при Вознесенском. Представляю, его сальную физиономию!
— Ань, что ты! Да
никогда! Ты самая лучшая! Ты просто идеал!
— А ты Морозов!..
Маэстро... — не договорив, она бросила трубку.
И Василий чуть не
бросил. В стену.
Сколько же может ещё
продолжаться такое состояние? Но тут его осенило: ещё полгода! Потом Брагин
уедет поступать в институт. Вроде бы собирается на физкультурное отделение
университета. И у Василия с Аней будет ещё целый год. А до этого? Трусливо
ждать, когда ситуация разрешится сама собой? Но что-то подсказывало: сама собой
она не разрешится. Где-то наложится минус на плюс и будет либо короткое, либо
долгое замыкание.
Выдержав паузу, он снова
набрал номер Гордеевых, услышал на другом конце дыхание Ани и, не дожидаясь
ответа, выпалил:
— Аня, я хочу, чтобы ты
знала, я люблю тебя, люблю больше всего на свете, больше музыки, без тебя вся
музыка теряет смысл! Прости меня...— и теперь сам первым отключился.
Каникулы прошли в
мучительной тоске. Изольда Матвеевна в эти дни уезжала на родину, куда-то в
Поволжье, а это значило, что встреч в музыкальной школе не будет. Работать не
хотелось, и во все эти дни Василий только пару раз садился за инструмент, чтобы
нехотя «проковырять» конкурсную программу. Пытался сочинять, но вдохновения
хватило бы только на грустную колыбельную. Зато долго и бесцельно слонялся по
улицам посёлка, избегая встреч с кем бы то ни было. И много читал. За каникулы
осилил книгу Георгия Свиридова «Музыка как судьба», которую привёз из Москвы
отец. Гениальный русский композитор оказался ещё и гениальным мыслителем.
Благодаря этой книге Василий изменил своё отношение к хоровой музыке, к которой
ранее относился весьма прохладно. Теперь специально заказал через Интернет
несколько дисков с церковной музыкой и записи певческой капеллы
Санкт-Петербурга, чтобы услышать хоры Свиридова на слова русских поэтов. После
прочтения Свиридова взялся за программного Достоевского. Сначала пришлось
заставлять себя продираться через простую сложность другого русского гения, а
потом захватило...
Аня не звонила. Зато
один раз позвонил Брагин, спросил, не знает ли Василий что с Анной — она сидит
дома, на тусовках не показывается. «Не знаешь?» — «Не знаю». — «А сам, чего
сидишь?» — «К конкурсу готовлюсь» — «Ну лады». Вот и весь разговор.
