— Да я вообще-то тоже
хотел, — попытался зацепиться Василий.
Ну что было делать? Тут
же броситься в драку, чтобы имеющий первый взрослый разряд по боксу Брагин
расписал его в этой прихожей, и он выглядел бы ещё более жалким, нежели сейчас?
Безумству храбрых не поём мы песню. Время, когда можно ещё было что-то
изменить, безнадёжно утекало, измеряясь и без того краткими секундами.
— В музыкалке
наговоритесь, — подмигнул Брагин, шагая в гостиную (мол, что не понимаешь?), и
с удивлением покосился на початую бутылку шампанского.
— Иди, Вася, в музыкалке
поговорим, готовься к конкурсу, — торопливо поставила заключительный аккорд
Аня.
Он даже не помнил, как
оказался на лестнице. И уже на улице вдруг осознал, что похож на испуганного,
опалённого, выпрыгнувшего из огнища кота. Оставалось только напороться на
чей-нибудь направляющий пинок. Ненависть к самому себе, ко всему миру мешалась
с какой-то необоснованной обидой на Аню: а может, она сама разыграла весь этот
спектакль? Смысл? Показать Маэстро, что он только за роялем что-то значит? Нет,
ерунда! Но почему пустила в квартиру этого крысиного короля?
Чтобы удержать
подступившие слёзы, Василий до крови прокусил губу. А заодно смял в руке
«Детский альбом», свернутый в рулон. «Надо же — совсем тряпка! Даже до
Щелкунчика не дотягиваю...»
Вернуться! Пнуть дверь
ногой и броситься в драку! Биться до последнего и лучше умереть, чем испытывать
этот жуткий, невыносимый стыд! Так он думал, и, тем не менее, всё дальше уходил
от дома Ани. Лёгкая расправа над противником могла состояться только в
воображении.
«Господи! — мысленно
крикнул Василий в небо. — Почему Ты вместе с талантом не дал мне физическую
силу!? — и добавил самому себе: — И почему я такой жалкий трус?..»
Словно в ответ на его
слова из проулка вывернул Вознесенский:
— Маэстро, привет, куда
летишь?
Василий замер,
примеряясь, как лучше заехать ему в челюсть. Макс в спортсменах не состоял, и с
ним можно было потягаться. Вознесенский не стал ждать ответа, добил его
ухмылкой:
— А Витёк к Аньке попёр.
У неё родаки на большую землю слиняли. Классная тёлка! — позавидовал он дружку.
— Да пош-шёл ты... —
процедил сквозь зубы Василий и двинулся дальше.
Огорошенный таким
поворотом Макс некоторое время смотрел ему вслед, а затем будто опомнился:
— Ты чё, Маэстро,
оборзел?! Смотри, как бы похоронный марш не пришлось играть!
Похоронный так
похоронный!.. Вернувшись домой, Василий включил на полную громкость реквием
Моцарта и плюхнулся на диван лицом к стене...
