По дороге он,
разумеется, сталкивался с учителями, чьи уроки пропустил вчера или пропустит сегодня.
Каждый из них считал своим долгом отругать Мишку за прогулы, пригрозить ему
спецшколой, «раз уже мать с ним не справляется», а то и чем пострашнее. Когда
Мишке обещали найти на него управу, он почему-то всегда представлял
дореволюционного полицейского-урядника - краснолицего, усатого и круглолицего
дядьку в синем мундире с револьвером в кобуре. Таким он увидел его на рисунке в
одной из книг. Но вот никак не мог себе представить, что будет делать этот
урядник с Мишкой. Разве что выпорет.
Больше всех «отрывался»
на Мишке молодой учитель географии. Высокий, худой, с вечно недовольным лицом,
он, как уличный фонарь, зависал над Головиным, чтобы, кривя губы, произнести:
«А мы, Головин, с ребятами в поход ходили. Таких, как ты, туда не берут! Понял?
Я не понял - ты понял или нет? Ты вообще на что годишься? Ты не на что не
годишься! Короче, Головин, по географии тебе двойка за четверть будет. Как ни
крути - все равно двойка!»
Мишка и не крутил, он
даже был согласен с тем, что ни на что не годится. Раз взрослые так говорят,
значит, так оно и есть. Но и про самого Андрея Андреевича, географа, все в
поселке знали, что приехал он сюда работать учителем, чтоб не призвали в армию.
Наверное, поэтому Андрей Андреевич с таким превосходством и едва скрываемым
пренебрежением относился ко многим ученикам, которых считал неспособными. Ему
было обидно, что он, городской умница, вынужден тратить свое драгоценное время
на этих олухов. И первым из этих олухов стал в прошлом году Мишка Головин.
Андрей Андреевич знал, что Мишка все равно угодит либо в тюрьму, либо в армию,
и во втором случае такие, как Мишка, смотрят на таких, как Андрей Андреевич,
как на пустое место. «Недомужики», - думают они.
До слёз насмотревшись на
реку и проходящие баржи, Мишка решил подкрепиться. В школьной столовой как раз
сейчас кормили. Он хотел было залезть в шалаш, но отпрянул. Оттуда торчали
огромные ботинки. Попятившись, он наступил на сухую ветку, которая выстрелила
на весь осенний лес, спугнув ворон на ближних соснах. Большие ноги тут же
заелозили по дерну, и в проеме появилась коротко остриженная мужская голова.
Глаза у этой головы были заспанные и долго моргали, чтобы привыкнуть к свету. В
руке, появившейся следом за головой, блеснул клинок большого ножа. Мишка отошел
еще на два-три шага и намеревался уже развернуться и побежать, но голова
заговорила с ним хоть и хрипло, прокашливаясь, но достаточно дружелюбно.
