Постояв у ворот, Мишка
решительно повернул в другую сторону - к реке. Он знал, что встречающиеся по
пути односельчане не преминут рассказать матери, что он снова не пошел на
занятия. Поэтому шел, опустив голову и ни с кем не здороваясь. В таких случаях
он больше всего опасался встретить пожилую учительницу литературы, у которой не
всегда были первые уроки, и она, не торопясь, шла из дому в школу со стороны
реки. Как раз с той стороны, куда направлялся Мишка. В отличие от остальных
учителей и прочих воспитателей, Анна Николаевна никогда Мишку ни в чем не
упрекала, а просто однажды взяла его за руку и привела к себе домой, где поила
чайком с печеньем и конфетами и рассказывала свою жизнь. А жизнь у нее получалась
не сахар. Муж, который не погиб на войне, вернулся в поселок всего на несколько
дней и скоро уехал в город к другой женщине, оставив Анну Николаевну одну с
двумя детьми. И тогда ей, как и Мишкиной матери, пришлось много работать, вести
уроки в две смены. Пока она занималась чужими детьми, два ее сына остались без
присмотра. Часто хулиганили, даже в милицию попадали. А кончилось всё тем, что
один поступил в военное училище и теперь служит на Дальнем Востоке, а второй
попал в тюрьму, и там его убили в драке. Анна Николаевна, когда рассказывала об
этом, не плакала. Мишка понял, почему она не плачет: потому что за долгую свою
жизнь она выплакала все слезы, и глаза ее стали к старости бесцветными и очень
печальными. Настолько печальными, что смотреть в них, не испытывая стыда и
смущения, было невозможно. И Мишке было непонятно, отчего ему стыдно, если он
ничего плохого Анне Николаевне не сделал. Она даже уроков в его классе не вела.
Он еще не знал, но что-то в душе подсказывало ему, что стыдно может быть не только
за себя, но и за весь мир, за всех-всех вокруг. Мишка потом еще несколько раз
приходил к Анне Николаевне, колол ей дрова, приносил тяжелые сумки с продуктами
из магазина, таскал воду, еще чем-либо помогал. Она всякий раз поила его чаем
или кормила, однажды даже пыталась дать денег, но Мишка, обидевшись, убежал. Он
понимал, что Анна Николаевна жалеет его, но жалость, как он считал, была ему не
нужна.
Ни за кого и ни за что
взглядом не зацепившись, Мишка вышел к реке. Здесь, на крутом берегу, в
низкорослом жиденьком сосняке он давно соорудил себе дозорный пункт. Из ветвей
и досок был сделан добротный шалаш, в котором можно было укрыться от дождя и
ветра, а можно было просто выспаться. Сюда же Мишка перетащил свой нехитрый
скарб: перочинный нож, старенький атлас мира, несколько тетрадей, в которых вел
дневник наблюдений, а то и записывал все, что наболело, или то, что посчитал
важным. Из сарая перенес в шалаш старый отцовский спальник, с которым тот ездил
на рыбалку. А железный ящик из-под снастей приспособил под НЗ - склад сухарей и
консервов. При желании Мишка мог отлеживаться в шалаше несколько суток кряду,
но не хотел волновать мать и каждый вечер возвращался домой.
