Ему вообще некогда было
обращать внимание на параллельные миры и прочую спиритическую лабуду. От шести
до десяти уроков в день, факультативы еще, а потом мероприятие какое-нибудь
готовить надо. Дома же свои дела: помочь дочкам: Ане - уроки сделать, а Насте -
стихотворение в садик выучить, да и жене Варваре Сергеевне помочь чего-нибудь
по быту. Так что времени едва хватало осенью за грибами и на рыбалку сходить,
зимой - книжки почитать, а летом не грех и к морю вырваться, если начальство
путевкой пожалует. Да и за здоровьем смотреть было некогда. Тут последнее время
стал одолевать его непривычный сухой кашель, но никак на него не отреагировал
Игорь Дмитриевич. Разве что воды выпьет или трав ему Варвара Сергеевна запарит,
да еще мысль была - курить бросить. Была, да обдумывать ее некогда, пока
обдумываешь, сигарета сама собой во рту окажется. Опомнишься, а уж пять затяжек
сделал. Где уж там остановиться. И говорил ведь батюшка, что это фимиам
сатане... Но так уж у нас принято: ремонт, здоровье и покаяние на самое
последнее, вроде как запасное, время откладывать.
Словом, всю свою жизнь
Игорь Дмитриевич не обращал внимания на летающие тарелки. И так бы оно и было,
но летающие тарелки сами обратили внимание на скромного сельского учителя
истории.
Под Новый год поехали
они со школьным водителем Егором Андреевичем на «уазике» за елками. И
угораздило ведь под самую полночь поехать. Минут двадцать двенадцатого. Днем-то
все не с руки было. Мороз как раз придавил так, что тайга искрилась и трещала
сухостоем, а деревья, которые не хвойные, инеем оделись, точно кораллы морские.
И звезд на небе было столько, что без телескопа можно было новые открывать.
Двинулись зимником за Иртыш. Там, по словам Егора Андреевича, «ели-красавицы, а
то и пихту мохнатущую можно спилить». Игорь Дмитриевич не спорил, потому как не
числился в поселке знатоком природы и местного ландшафта, а только знатоком
отечественной и всемирной истории. Выбрали место, где был на зимнике «карман»
для остановки, и подходящий, по мнению Егора Андреевича, подлесок.
Остановились. И вот тут-то началось...
Сначала стало необычно
светлее. И свет этот был наподобие лунного: голубой и холодный. И более всего
походил на искрящуюся, падающую с неба пыль. Игорь Дмитриевич хотел поделиться
своими соображениями по этому поводу с водителем, но когда повернул голову в
его сторону, увидел, что тот спит. Сон этот был настолько глубоким, что Игорю
Дмитриевичу не удалось его растолкать. На все его тычки Егор Андреевич отвечал
несвязным мычанием, не открывая глаз и не отрывая голову от руля. Мотор между
тем сам собой заглох, и Игорю Дмитриевичу ничего не оставалось, как только
выйти из кабины наружу. Он открыл дверцу и шагнул в скрипнувший сугроб. Шагнул
и тут же услышал над своей головой металлический, словно у робота, голос:
«Здравствуйте, Игорь Дмитриевич. Мы хотим с вами поговорить о самом главном: о
жизни и смерти».
