Игорь Дмитриевич
вздрогнул и посмотрел вокруг. Позади машины в пяти метрах от земли висела, едва
не касаясь верхушек сосен и кедров, самая настоящая летающая тарелка. От нее и
струился этот «корпускулярный» свет, образуя в радиусе метров двадцати
светло-голубое облако. Голос раздавался из ее чрева:
- Мы предлагаем вам
жизнь, Игорь Дмитриевич. Жизнь без болезней и страхов, без забот и утомительной
работы. Вы полетите с нами на нашу планету.
Что-то хотел спросить
Игорь Дмитриевич, нисколько не испугавшись, а как-то по-особенному занервничав
(мол, вмешиваются тут всякие в процесс отбора елочек), но голос опередил его.
- У вас болезнь, которую
вы называете «рак». Так вот, Игорь Дмитриевич, для вас рак на горе уже
свистнул. Рак легких - это мучительная смерть. Мы знаем, как вас вылечить, и мы
приглашаем вас с собой...
Рак? И опять не
испугался, а раздосадовался Игорь Дмитриевич. Вот ведь неожиданность! Вот
нелепость! Вроде и помирать рано... Стало быть, наказал Бог. И что же теперь -
подаваться в чужие теплые края, может, в зоопарке каком место мне определят? А
то и самок ко мне в клетку подсадят, чтобы мы размножались в неволе. А
инопланетяне будут приходить и смотреть, что мы за звери такие.
- Да кто хоть вы
сами-то? - резонно спросил Игорь Дмитриевич.
В ответ на его вопрос в
брюхе летающей тарелки открылась дверь, откуда высыпались ступеньки, а по ним
спустились на землю три невысоких существа. Яйцеголовые и глазища, как маслины.
Без всяких там скафандров и других приспособлений. Руки и ноги тонкие. Видать,
не приучены к физическому труду. Пальцы вот пересчитать не удалось. Нос, если
это нос, едва выделялся, и рот едва заметен: столовую ложку в него не
опрокинешь. Но, как выяснилось, ртом они даже для ведения переговоров не
пользуются. Голос одного из пришельцев сам по себе металлически звенел в голове
Игоря Дмитриевича.
- На нашей планете уже
много ваших особей. Вам там не будет скучно и не придется умирать в холодной
районной больнице.
- И как это землячков
угораздило к вам попасть? - прищурился Игорь Дмитриевич.
- Они сами согласились.
Чтобы не болеть и не умирать. Здесь они считаются без вести пропавшими. Но там
им не скучно. Там они делают, что им захочется. Мужчины любят женщин, сколько
смогут. Там не надо быть только с одной женщиной. У нас нет таких странных и строгих
законов. У нас полная свобода...
- Содом и Гоморра, -
сказал себе под нос Игорь Дмитриевич.
Сказать-то сказал, но
почему-то полезли в его голову навязчивые фантазии: пляжи с золотым песком, на
котором загорают вечно юные и предельно стройные красавицы, каждую из которых
можно обнять, волны теплого моря, лениво накатывающие на берег острова счастья,
изысканные напитки и мягкая прохлада по вечерам... И не мог себе соврать Игорь
Дмитриевич, что ему туда не хотелось. Да и разве сорок лет - это возраст, чтобы
белые тапочки примерять? Пусть и седина в висках, а ведь все равно каждое утро
кажется, что жизнь только начинается и время больших свершений еще впереди. Что
ототрет он в очередной раз руки от мела, забудет про напряженное расписание,
про брюзжащего завуча... А дальше? Дальше ничего, кроме тех самых пляжей и
аккуратной виллы на берегу моря, почему-то не грезилось. И вдруг даже услышал
томный женский шепот: «Соглашайся, Игорь, соглашайся. Покой и нежность, чистый
воздух и вечное тепло... Мы ждем... Надо еще пожить... Жить...» «Искушение», -
подумал Игорь Дмитриевич, но так вдруг защемило сердце от обиды: всю жизнь
пахал в школе, всю душу в учеников вкладывал, а «государственной благодарности»
едва на хлеб насущный хватало, и вот вроде чуть больше платить стали, коттедж,
хоть и деревянный, сладил, а тут, говорят, помирать пора... А дочки? Кто ж им
теперь опорой будет? В наше-то время государству, по большей части, плевать на
сиротинок. Только разговоров много, а дел-то ни на грош. Точнее, на грош. А на
грош нынче много ли купишь? Ах беда-то! Опять же, детдомовским ребятам обещал
помочь спортивный зал доделать... Убегу в космос, так и скажут: «Убежал». И
никому больше верить не будут. И так уже мало кому верят. Посмотрели бы вы,
господа инопланетяне, в глаза этих ребяток! У кого родители либо повымерли от
реформ и прочей «шоковой терапии», а у кого и живые, да только живыми их не
назовешь, потому как вся их жизнь на дне стакана умещается. За сто грамм на
этом самом дне они кровинушек своих отдадут и продадут. Вот ведь незадача: и
так - помрешь, и так - тебя нету.
