К Ольге Семен пришел
лишь через два дня. Все это время он собирался с духом и мыслями, а, говоря
проще, искал повод, чтобы завязать знакомство. Он очень боялся прийти в ее дом
и после возвращения утерянного документа получить дежурную благодарность,
остаться ни с чем у закрытой перед носом двери.
Чего он хотел? Пожалуй,
точно определить он не мог, но взгляд девушки на фотографии пробуждал в нем
совершенно новое, еще незнакомое чувство, вкус которого он еще не понял. Ему и
раньше нравились некоторые девчонки, но относился он к ним именно как к
девчонкам. Не было, что ли, тайны, в которую, как в этот взгляд на фотографии,
хотелось бы проникнуть. Наверное, это даже можно сравнить с открытием другого
мира, загадочного и манящего, в котором пока что живет всего один человек.
Никитина Ольга.
Загадка пробуждения
первого любовного чувства, его силы и чистоты — тайна, равная по значимости
таинству акта сотворения. И Семен никогда и ничего не пытался объяснить для
себя в этой тайне, познавая ее не умом, а сердцем. А, может, боялся, что вместе
с тайной исчезнет и сама любовь? Он просто погружался в нее, как в течение
великой реки, где, попадая в стремнину, уже не видишь не только берегов, но и
не отличаешь воды от неба.
Дверь открыла мать — Елизавета
Сергеевна — и посмотрела на Семена с явным недовольством и подозрением. Прежде
чем позвать Олю, выяснила — кто, зачем, откуда. Сразу стало ясно — маме он не
глянулся, а потом выяснилось, что ей вообще мало кто глянется. Колкий и
холодный взгляд ее, да еще и воспитательный тон голоса заставили Семена
отступить в глубину подъезда. Уже без всякой надежды он протянул суровой мамане
подобранный им документ и после ее сухого спасибо шагнул на лестницу, но именно
в этот момент появилась Ольга и почти силой затянула его в дом, попутно
причитая о своей рассеянности и рассыпаясь в благодарностях. Так он оказался за
чаем, у тарелки с печеньем, но не в своей тарелке.
А потом они пошли вместе
к Ольгиному младшему брату в больницу, у которого был какой-то сложный перелом.
Да Семен был согласен идти куда угодно и сколько угодно, лишь бы только рядом с
этой удивительной девушкой. Всю дорогу она рассказывала о себе, своей семье,
своей кошке. Семен слушал, подспудно осознавая, что таким образом он
допускается в круг близких друзей, и, конечно, предложил вместе сходить в
кино...
Именно в кинотеатре, в
полутемном зале, когда на экране происходило нечто душещипательное настолько,
насколько были способны передать это французский кинематограф и Ален Делон, их
руки впервые встретились. Переживания героев фильма слились с их собственными,
а, может, просто стали поводом для проявления первой в жизни Семена нежности по
отношению к девушке. Через ее руку, ему казалось, он ощущал ее всю: и тело, и
душу. И хотелось, чтобы вместе с фильмом эти ощущения не кончались.
