От всего остального мира
школу отделяла литая чугунная ограда, через которую можно было легко
перемахнуть, чтобы добежать до ближайшего гастронома за пирожками и сигаретами.
Именно сквозь витое
литье этой ограды Семен впервые увидел Ольгу. Она бежала по залитой майским
солнцем улице Володарского со стороны главной городской площади и бежала как-то
смешно и неуклюже, отчего кто-то из десятиклассников показал на нее пальцем, а
остальные дружно гоготнули. Смеялся и Семен. Откуда они могли знать, что минуту
назад она во весь рост растянулась прямо возле памятника Ленину и здорово
ободрала колени и руки. И уж тем более, они не знали, что девочка по имени Оля
из соседней школы бежит в больницу к брату, который сломал ногу. Наверное, она
так и убежала бы по своим неотложным делам, и память мгновенно упрятала бы ее
развевающиеся волосы и чуть приоткрытый от сбитого дыхания рот под толщу других
впечатлений, взглядов, выкуренных у этого забора сигарет, но провожавший ее
взглядом Семен увидел, как что-то выпало из кармана ее плаща. Выкрикнутое вслед
«эй, девушка» никакого результата не принесло, и ему ничего не оставалось, как
перемахнуть через забор, чтобы подобрать потерянное. А потерянным оказался
комсомольский билет. За утерю подобных документов в те времена хоть и не
записывали во враги народа, но и по головке тоже не гладили. Взглянув мельком
на фотографию, фамилию и имя, Семен положил корочки во внутренний карман
пиджака, хотя кто-то из парней предложил его тут же торжественно сжечь или хотя
бы разрисовать фотографию. Но в школе прозвенел звонок, и ватага тут же
устремилась на очередной урок, сразу забыв об этом маленьком происшествии. Не
забыл только Степан.
Семен позволил себе еще
раз заглянуть в подобранный комсомольский билет, только оставшись с ним
наедине. После уроков он примостился на скамейке в дальнем углу городского
парка и стал внимательно его изучать. Девушке, как и ему, было шестнадцать.
Никитина Ольга Максимовна, член ВЛКСМ с... Он рассматривал ее фотографию, и ему
показалось вдруг, что он знает ее уже сто лет, точнее — знал всегда. А вот
сейчас как будто заглядывает в ее жизнь с черного входа. Может быть, кто-нибудь
и посчитал бы это недостойным занятием — сверлить взглядом чужую фотографию,
желая через нее проникнуть во внутренний мир человека, но кто этого хоть раз в
жизни не делал? Между «оплаченных» и неоплаченных взносами страниц была вложена
типовая памятка, на которой аккуратным почерком был написан адрес владелицы.
Будто знала, что потеряет.
