Иногда я перебирался через забор и совершал дежурный обход по любимому маршруту между блоками колумбария и несколькими могилами. Каждый раз, сам того не желая, я почему-то оказывался у той самой плиты, где несколько месяцев назад нашел перчатку, до сих пор лежавшую у меня в кармане.
Мне нравилось сидеть рядом с этой могилой, а то и лежать на том камне, на котором я когда-то умер и родился вновь под музыку, исполнявшуюся тремя моими друзьями, исчезнувшими бесследно, без всякого предупреждения.
Я, наверное, не признался бы себе в этом, но в глубине души все-таки надеялся, что, скорее всего, встречусь с ними именно там — на том самом месте, где мы когда-то познакомились. Я очень тосковал по своим бледнолицым друзьям. В первые дни, подходя к кладбищу, я даже старался соблюдать все правила их игры и наносил на лицо маску из белого крема. Поняв, что никто не собирается приходить ко мне на встречу, я перестал гримироваться, а потом и вовсе стал оставлять флакончик с тональным кремом дома.
* * *
Как-то раз в субботу в середине апреля ко мне в гости пришел человек. Более неприятного визитера я и представить себе не мог.
Все утро я провалялся в постели, слушая уже изрядно натертую кассету. В последнее время я все больше проникался песней под номером десять. Эту строчку в списке явно не случайно заняла группа под названием «Десятая жертва» — страшно мрачный и депрессивный испанско-шведский квартет, о котором сам Эдуардо Бенавенте как-то раз сказал: «Эти ребята наводят на меня ужас».
Песня, выбранная из всего их творчества для моей антологии исчезнувшей феей, называлась «Одинокий человек». Речь в ней шла о мрачной судьбе канатоходца.
Надменный, на провисшей веревке,
Он гордо пытается удержать равновесие.
Купол циркового шатра над его головой
Не раз был свидетелем этого древнего кровавого жертвоприношения.
Со спины безо всякого риска
За ним следят взгляды тысячи незнакомцев.
Они молча ждут в тишине,
Когда он совершит роковую ошибку и упадет на арену.
Они не видят в этом человеке человека,
Им даже не интересно, жив он останется или погибнет.
Впрочем, быть может, они захотят познакомиться с его жизнью,
Когда тело унесут за кулисы.
Одинокий человек.
В тот момент, когда под потолком моей комнаты прогремели последние аккорды этого мрачного гимна, в дверь, как всегда, негромко постучали. Отец, видимо, решил нанести мне дежурный визит. Впрочем, когда в щели приоткрытой двери появилось его лицо, я обратил внимание, что смотрит он на меня не так, как обычно. Отец явно хотел мне что-то сказать, а не просто поинтересоваться, все ли у меня в порядке.
