Непрерывно орудуя клинком, Кулл почувствовал, что ему стало трудно дышать: страшное зловоние заполнило комнату. Проткнув живот очередному противнику, ожесточенно бросившемуся на него, Кулл едва успел отбить удар своего основного врага. Тогда он решил изменить тактику: оторвавшись от стены, стремительно бросился вперед и, обрушив свой меч на меч противника, выбил его оружие из рук. Второй удар свалил великана с ног, а третий рассек ему голову.
Кулл снова отпрыгнул к стене, взмахнул мечом и замер от изумления. Перед ним никого не было. Он взглянул на гору тел, валявшихся у его ног, и содрогнулся. Теперь он понял, откуда исходил этот тяжелый сладковатый запах. Тела поверженных воинов прямо на глазах превращались в груду уже разложившейся плоти. Кулл, подавив отвращение, перешагнул через обезображенные тлением трупы и направился к выходу. Там он и столкнулся с хозяином таверны.
— Сейчас я расквитаюсь с тобой, кусок дерьма, и за «мальчиков», и за «девочек». — Кулл приставил меч к груди старика.
Лицо хозяина таверны было страшным. Глаза горели такой злобой, что атланту стало не по себе.
— Все равно будешь у нас, в Стране Теней, — просипел трактирщик. — Никуда тебе не деться!
Атлант ткнул его мечом и усмехнулся:
— Надеюсь, не скоро.
Старик зашатался и упал навзничь. Голова его откинулась, и Кулл увидел, что под седой окладистой бородой торчала маленькая рукоять стилета.
Не желая оставаться в этом жутком месте ни одного мгновения, он выбежал наружу и с наслаждением вдохнул свежий ночной воздух. Подойдя к своему коню, Кулл погладил его по шее и сказал задумчиво:
— Ну что, Воронок, колдун, кажется, взялся за нас всерьез.
* * *
Весь следующий день Кулл шел пешком, ведя коня под уздцы. Вороной так сильно припадал на заднюю ногу, что ехать на нем было невозможно. День выдался очень жаркий. Солнце палило немилосердно, и оба, человек и животное, выбились из сил. Изнывая от жажды, они тащились по дороге, которая уже шла по предгорью. Растительности попадалось все меньше, зато камней становилось все больше. Кулл решил отойти немного от дороги, поискать ручей и перекусить дорожными припасами, которые вез в переметной суме. Конь тоже нуждался в отдыхе.
Пройдя совсем немного, он натолкнулся на крошечное озерко, которое поблескивало среди высоких скал, окружавших его со всех сторон. Конь с силой натянул повод, и атлант его отпустил. Вороной устремился к озеру, но неожиданно встал на берегу как вкопанный и жалобно заржал. Он сделал несколько шагов по берегу в одну сторону, затем в другую, но даже не наклонился к воде. «Что-то здесь неладно, раз конь не хочет пить», — подумал Кулл. Он подошел к самой кромке воды и, наклонившись, посмотрел вглубь, чтобы понять, что так обеспокоило скакуна. Вода была прозрачной, а ее поверхность гладкой. Кулл склонился еще ниже и увидел свое отражение так ясно, как будто смотрелся в отполированное серебряное зеркало. На него пристально глядел молодой человек, загорелое лицо которого было украшено свежим багровым шрамом на левой скуле, полученным недавно в трактире, волосы, перетянутые на лбу кожаным ремешком, свесились, закрывая старый шрам, белой полосой пересекавший лоб, глаза казались темными. «Что это я любуюсь собой, как старая шлюха?» — усмехнулся он и хотел выпрямиться, но не тут-то было. Он не мог поднять голову. Мало того, он почувствовал, что голова помимо его воли клонится вниз.
