— Пятнадцать, — поправила она его, понимая, почему он ошибся. Анжела выглядела моложе своего возраста.
Тринадцать, пятнадцать — не большая разница.
— Ребенок!
Она видела, как переживает Кэрсон. Но то, что случилось с Анжелой, — печальный жизненный факт, от которого нельзя просто так отмахнуться.
— У детей появляются дети.
Кэрсон провел рукой по лицу. Черт возьми, Центр должен был защитить воспитанников от подобных вещей. Детям нужно заниматься спортом, а не сексом.
— Как ты об этом узнала?
— Я увидела ее плачущей в закутке раздевалки и заставила поговорить со мной.
У Лори был особый дар вызывать доверие и детей и взрослых. Временами даже Кэрсону было сложно что-нибудь от нее скрывать.
— А ее мать знает?
Лори покачала головой.
— Думаю, Анжела боится своей матери и не слишком откровенна с ней.
— Я бы тоже боялся своей матери, если бы забеременел в пятнадцать.
Лори засмеялась.
— Если бы в пятнадцать лет ты забеременел, это стало бы предметом обсуждения всех научных журналов. — Она улыбнулась, поняв, что еще может шутить. — В каком бы возрасте у тебя это ни случилось, твоя беременность стала бы научной сенсацией.
Кэрсон мрачно посмотрел на нее.
— Очень смешно.
Может быть, для Анжелы счастье эта встреча с Лори, подумал он. Девочки в таких случаях склонны совершать ужасные поступки.
Кэрсон написал что-то на компьютере и сохранил.
— Вот она, Анжела Солеман. — Он вставил индексную карточку, распечатал номер телефона Анжелы и протянул его Лори.
Она взглянула на строчку с цифрами.
— А ее адрес?
— О нет, я не хочу, чтобы ты ездила туда в твоем нынешнем состоянии.
Лори повернулась, чтобы взглянуть на экран, но он уже закрыл файл. Она нахмурилась.
— Что, беременным нельзя водить машину?
Она будет упорствовать, Кэрсон это отлично знал. Женщины лишены здравого смысла.
— Лори, это небезопасная поездка.
Он не должен был об этом говорить.
— Но именно там живет Анжела.
Бывали моменты, когда Кэрсону хотелось схватить ее за плечи и хорошенько потрясти. Затея лишена здравого смысла. Что за ребячество! Уже достаточно того, что она приехала сюда. Он не хотел испытывать судьбу.
— Ты ведь понимаешь, мне тоже небезразлично, что будет с Анжелой. Но я хочу хоть чем-то помочь и тебе.
Она знала, что ничего, кроме добра, он ей не желает, но хорошие отношения не давали ему права командовать.
— Рабство отменено уже очень давно, Кэрсон. Я тебе не принадлежу.
Он встал с кресла и посмотрел на нее сверху вниз.
— Ты абсолютно права. Но я твой начальник.
