Олег долго молчал, потом какими-то странно потемневшими глазами посмотрел на Мономаха и вдруг заговорил горячо, напористо:
– Разве это одна несправедливость творится на Руси? А лишать отчих владений? Это как расценить? Я только что был князем. Владел пусть захудалым Владимиром, но я там был полным хозяином, мог поступать так, как хочу. Потому что я с рождения – князь! А что сейчас? Изяслав отнял все, сделал меня изгоем. Я живу в Чернигове, в своей бывшей отчине. Здесь я увидел свет, крестился в соборе Спаса, в этом же соборе лежат останки моего отца и старшего брата. Я вырос в этих краях, я знаю каждую тропку в черниговских лесах, потому что в детстве бегал за грибами и ягодами. На черниговских стенах с мечом в руках отстаивал родной город от врагов. А кто я теперь? Никто! Князь-изгой! Меня содержат здесь как пленника, за моим каждым шагом следят люди твоего отца, который хозяйствует на земле моих предков! Это-то как вынести?
«Что у кого болит, тот о том и говорит», – подумал Мономах, ответил:
– Это временно. Вгорячах великий князь отослал тебя подальше от Киева, чтобы подумать, какое княжество отдать во владение. Не надо горячиться. Не ты первый, не ты последний. Нас, рюриковичей, столько расплодилось, что на всех уже не хватает княжеств. Скоро на Руси будут жить одни рюриковичи, – пошутил он и взглянул в лицо Олега в надежде, что и он поддержит или хотя бы поймет его шутку. Но тот был мрачен и по-прежнему непримирим, проговорил глухо:
– Настоящее бесчестье происходит на Руси. Как является новый великий князь в Киев, так сразу устраивает великий передел Руси в пользу своего рода. Так было раньше, так случилось и сейчас. Изяслав вместе с твоим отцом поделили страну между собой, а Святославичи получили жалкие, отдаленные уделы или, как я, превратились в бездомных бродяг. Вот только что мне сегодня рассказали: Изяслав изгнал из Новгорода моего брата Глеба, тот бежал в Заволочье, за Северную Двину. А на его место знаешь кого посадил? Сына своего, Святополка. Вот так! А ты говоришь!..
– Ладно, брат, давай выпьем. Чуточку потерпи, думаю, все уладится.
С тяжелым чувством уходил с этого пира Владимир Мономах. А наутро к нему в горницу вбежал гридень и, задыхаясь, сообщил страшную весть:
– Олег бежал из Чернигова! Прихватил с собой всю черниговскую казну, дорогие заморские золотые и серебряные сосуды, все-все самое ценное!
– И куда направлялся? – спросил пораженный Владимир.
