- Словцов Павел
Сергеевич, сержант запаса, - представился он.
- Вольно, сержант, -
усмехнулся Зарайский, отвечая на рукопожатие, потом повернулся к Вере и объявил
ей: - Я рад за тебя, особенно рад, что он не из сальных богатеев.
- Михал Иваныч! -
смутилась Вера. - Я же еще и слова вам не сказала!
- А мне и не надо ничего
говорить, я и так все вижу, я же радуюсь за тебя, искренне.
- Михаил Иванович
генерал ГРУ, - пояснила Словцову Вера.
«Вот откуда хорошие
стартовые возможности для сына», - уяснил Павел.
Машиной, в которую
пригласил их Зарайский-старший, оказался прошедший евроремонт ЗИС-115,
сталинский ампир автомобилестроения. Павел одобрительно покачал головой,
осматривая боевого генеральского коня.
- Наш ответ Чемберлену,
- подмигнул ему Михаил Иванович, - терпеть не могу все эти современные
приплюснутые тачки. Тачки - они, чтобы песок в лагере таскать. А это - машина.
- Согласен, - подтвердил
Павел. Ему тоже нравилась основательность ЗИСа.
- Вера, правда, немало
вложила в его вторую жизнь, зато приятно посмотреть в лицо владельца «Ламборджини»,
когда мы его делаем на трассе.
- А делает?
- Ну, во всяком случае,
тягаться может. Не в моем возрасте в догонялки играть. Уж если только достанут
сильно. Вера, куда тебя везти, где нынче остановишься?
- Павлу интересен будет
Центр. Пробки, конечно, но я сама с удовольствием подышу исторической Москвой.
На Арбат, Михаил Иванович.
Даже на Каширском шоссе
ощущалась плотность движения. Теснота эта после таежных просторов
настораживала, даже немного пугала. «Ипподромный ритм жизни», - называл такую
суету Словцов. Мегаполис, как и положено, напоминал муравейник, кричал и мигал
рекламами, укрывался от глаз Божьих смогом и все же дышал наступающей весной.
- А кто у нас Павел? -
спросил генерал.
- Поэт, - опередила
Словцова Вера.
- Настоящий?
Павел пожал плечами. Но
все же сказал:
- Слишком громкое слово.
Я обычно уворачиваюсь от таких лобовых вопросов, предпочитая более широкое по
смыслу и менее обязывающее по значению - «литератор».
- Если настоящий,
значит, без денег и без цели, - сказал как будто самому себе Михаил Иванович.
- Так точно, товарищ
генерал, - согласился без обид Павел, хотя о цели можно было бы поспорить.
- А это вовсе не
означает плохо, - опять же самому себе заметил Михаил Иванович. - Хотя, чем
ярче поэт, тем лучшая он мишень, не так ли? С легкой усталостью от людской
суеты и бессмысленности? - повернулся он вдруг к Павлу.
- Угу, - вновь честно
согласился Павел, и продолжил:
