– По статье за убийство.
Да только понарошку. Я ж только обещал убить его, есть тут один... Хлыщом был
жутко куражистым, ныне раб Божий, усердный прихожанин храма сего. Калекой с
фронта. Он тогда все хотел камнем в глаз надвратной иконе попасть. Богородичной.
Вот этого храма, который товарищ Сталин нынче закрывать не велит. И все никак
не попадалось. И говорю ему: все одно ведь не попадешь, а у самого свербит в
душе, а ну возьмет, да попадет. А сельчане как на футбол ходили глазеть:
попадет – не попадет. А я-то во всеуслышание громыхнул: не попадете-де, Господь
не допустит, а у самого скребется на душонке... разве ж вера у нас... Ну и
однажды взъярилось во мне, я его за руку, тот на вздыбу, да я и выпалил – убью
иначе... А через день нализался он, ну и полез на меня без причины, но, видно,
ту мою угрозу памятуя. Ну а я и отмахнулся, вмазал ему. От души, правда,
вмазал, а душа моя тогда хуже вашей не пойми куда лежала.
Ну вот, меня в кутузку,
он через минуту оклемался, а мне, памятуя угрозу мою, убийство пришили через
19-ю, через намерение.
Грозил – значит, хотел
убить. А жив не жив убитый, это уже сущая безделица. Да оно и так: за каждое
ведь праздное слово дадим ответ. Так сказано. И всех касается. Ну вот, пять лет
и давал я ответ, по году за каждое мое слово из фразы моей запальчивой.
Поначалу, вообще-то,
цепляли мне 58-ю. Все из-за причины моего рукоприкладства, пятилетка безбожия в
самую силу входила. Тоже, помню, двое вот так же насупротив сидели и вот так
же... да нет, не так, куда там “так”, через каждую фразу били то в лоб, то в
сердце, то в печенки, ну и рык, яко у львов... Вы, ребята, как вспомню их,
родными кажетесь. “А нам, – орут, – будешь угрожать, если камнями в икону?” Вам
не буду, говорю, вы не попадете. “А попадем, – говорят, – подпишешь список наветный
на 300 человек, что они-де всякие пакости власти подстраивали?” Ну из меня и
вырвалось – “подпишу!” А не попадете, говорю, не тронете этих 300 человек? Ну,
думаю, сейчас точно пристрелят, а сам молитву Иисусову творю... Так
согласились! “Но ты, – говорят, – все равно сидеть будешь!” Да ладно, думаю,
мне и вправду все одно сидеть за то, или за это, так хоть тех не тронут. Э,
ребята, надо видеть было то действо! Какое там кино, никаким кином не показать,
что в самом деле бывает. А они, двое допрошателей моих, ну прямо в раж вошли и
даже бить перестали. Ребята, говорю, только ваше камнеметанье будете при мне
совершать. “Что, не веришь нам?” – “Не верю, конечно”.
