Что за чушь?! Откуда?!
Откуда мысли эти гаденькие, вопросы подленькие, слюньтявые?! Да ведь это же
прямая поповщина! У него?! И не улетает! Будто руки последнего Романова ее там
держат... Да где ж воля-то, где ты, воля?!! Всем нутром, всей силищей! Всей
матерой человеченщиной -на эту поповщину!.. Вон!!..
Да не вам это, Лев
Давидович...
Итальяшек таки пришлось
выпереть из коминтерна. Два часа по-французски говорил, устал зверски, однако –
удовольствие, вообще б с удовольствием по-русски ни слова не говорил, старая
орфография – новая орфография, да тьфу – на обе, но, увы, приходится даже
патриота корчить... Суд над эсеришками подтолкнуть, надо же, на два месяца
почти затянули, совсем ополоумели, будто при Царском режиме... Изъятие
церковных ценностей начали. Вот тут молодцы, оч-чень резво начали, однако и еще
и пришпорить бы можно... И к портрету привык. Да тьфу бы на него вообще, как на
обе орфографии, если б еще во сне не донимал, когда и воля спит, нечем
взыгрывающее от Николашкиного взгляда нутро приглушить-придавить...
...Странное, однако,
пробуждение, можно даже сказать, небывалое, уж, больно, чересчур спокойное, и
портрет, – вот он, однако не беспокоит портрет, можно даже сказать, чуть ли не
наоборот... Взгляд не давящий, а, можно даже сказать,.. мать, помнится,
смотрела так... и вокруг и в нутре что-то ожидающее что ли, чуть ли не
ласкающее... не понять,.. однако, надо понять! сказать надо!! ...Что за
ерунда?! Опять, что ли, какая поповщина?! Однако ясность в голове какая
чудная!.. И не болит...
– Это пробуждение твое –
последнее.
Кто это сказал? Нутро
молчит вроде?, губы последнего Романова также сжаты... Это как это последнее?
Еще столько архиважного не сделано, из церквей-монастырей вот только-только
выгребать по-настоящему начали... последнее... увидался опять тот распад
сознания... Только не это!
Так делать-то что? Во
мысль идиотская, ну дожил – к попу бежать. Испо-ве-даться! Ха-ха-ха... Однако
странно спокойное отношение к мысли сей. Можно представить себе физиономию
Большого Соратника, скажи он ему сейчас – попа давай. А Коба небось трубку свою
проглотит. А если удрать потихоньку? Невозможно. Обложили... Д-да что же это
такое, д-да откуда ж прет-то такое?! А положим-таки удрать? Казанский собор-то
ведь рядом. Не прикрыли его еще? Попа кондратиц не хватит, когда увидит его и
поймет, зачем пришел?.. Что-то поменялось в Николашкином взгляде. Да и
растворяться вроде и воздухе портрет начал. Одни глаза вон остались. Прощаются
вроде глаза. Уходит... Однако – и вроде неохота, чтоб уходил!.. Д-да что же
эт-то такое! Д-да... Головой боднул, вскочил. Ну, поповщина сволочная, ну,
охмуряла подлая!.. Вон!!...
