Да не вам это, Лев
Давидович, не вам... Склянского сюда, гадюку! С-сколько можно?! Что там с
изъятием?! Сейчас, сюда, немедленно все материалы мне на стол!.. Что? Губсъезд
советов? Телеграмма? Да что их, уродов, так на съезды тянет... Тэ-эк, по
пятидесяти губерниям, ну чего там... золота, и пуд всего? Да в одной Москве в
окладах больше! Бездельники... Серебра? Ага – 18 тысяч пудов. Хм, ну ладно...
Бриллиантов – 33 тысячи штук. Себе небось, половину натырили. За каждый
несданный камешек – к стенке! Все участники изъятий пусть перед сдачей друг
друга обыскивают. А впрочем, все равно заныкают; пусть...
Интересно бы глянуть,
как они глядятся – 33 тысячи бриллиантов в одной куче. Ну, страна; ну, люди,
такое богатство по церквям впустую, пропадало... Что т-такое, опять этот хохот
мерзкий... И голова опять... Туман и боль, рычать хочется... Да, надо рычать,
рычать! Рычание боль успокаивает. Опять Николашкины глаза преступают... нет! Не
хочу!.. Вон!!...
Да-да, это и вам, Лев
Давидыч. Все уйдите. Никогда не надо, един всегда был, един и сейчас. Что вдруг
так тело заколотило? Да кто ж это так ржет-хохочет?.. Весь мир у ног. Где он?..
Что там, за окном? Стена чего-то белого стоит-падает. Чего – белого? Опять
гаснет...
Не – е – е – т!!!...
Ну и ну, бери меня,
морда рогатая, сволочь хохочущая, все бери, только это отдай, ну как же его...
Инесса, ну сделай что-нибудь, ведь так больно! Гаснущий навсегда мир вертелся,
корчился химерами, не имеющими названия и содрогался, рассыпаясь, от гадкого,
все заполняющего хохота.
За окном тихо падал
снег.
Джой
и джемми
- Джемка, за что меня
вздул мой хозяин, мой любимчик?.. Р-р-ы-ы! - обидно.
Джемка, тупоносенькая,
лохматенькая собачка удивленно-возмущенно проурчала:
- Вздул?! Это ты
называешь вздул? Всего лишь цыкнул слегка, да и то потом погладил. Ты же воем
своим всех доконал! Даже меня, т-тяф! В моей-то собачьей душе тошно, чего же
про людей говорить, тем более про таких, как наши хозяева. Воешь, понимаешь,
как русский дикий волк в лесу, а ты как-никак английский спаниель в русском
дворце!
- А от того и вою,
Джемка, что, как ты изволила заметить, душе собачьей тошно - твоей от моего
воя, а моей от того, что перестал чувствовать присутствие в жизни одного
человека, считай, второго хозяина, хоть и редко его видел. Нет его больше. От
того и вою.
- А, а как ты это
чувствуешь? А, носом, ну да ты же охотник.
- Нет, милая ты моя
декоративная японочка, не носом, носом, хоть и охотничьим, тут ничего не
учуешь. - И спаниель лизнул ее декоративное тупоносие. Джемка благодарно
тявкнула - сам не знаю, будто вдруг пустота образовалась в душе собачьей, а
заполнить ее, кроме воя, нечем. И сам не хочу, да само воется.
