— Рад приветствовать
тебя, малыш, и, надеюсь, что мою радость разделят сейчас два товарища — Арфа и
Магда. Знакомься.
Но мальчик отчего-то
насупился и с неприязнью сказал:
— Я уже предупреждал
тебя, что, если ты еще раз назовешь меня малышом, я размозжу твою безпамятную
башку!
— Ха-ха-ха! — закатился
восторженно массовик-затейник.
Мальчик же сказал далее:
— Так кто эти старые
калоши, которые должны радоваться мне? Дуры какие-нибудь, судя по тому, как у них
челюсти отвисли.
— Ты это... погоди
грубить. Просто они еще не имеют опыта подобного общения. Они еще не совсем
понимают, что, изгнав из себя то, что изгнал ты, их сознание очистится для
великих свершений.
— Так они этого не
понимают? Ну я и говорю — дуры. А раз дуры, то чему они там могут радоваться?
Зачем ты меня призвал?
— Да говорю тебе —
познакомить. — И массовик-затейник сделал ласковый жест в сторону обалдевших
старух. — И ты, это, прытким таким не будь, полегче. Ты ведь первый
выпускничок-то, первый! Не груби, а научи лучше.
— Но ведь дур и дураков
ничему невозможно научить — сам говорил. Да и не хочу я их учить. Я чую в
них... чую в каждой из них! Его совсем мало, но оно есть, оно шевелится, оно
живое. То, что ты назвал Богоприсутствием в душе. Мне очень тошно его
чувствовать.
— Богоприсутствие?! В
нас?! — разом воскликнули старухи, а глаза товарища Арфы наполнились при этом
таким гневом, что — о-о-о! И ничего членораздельного к этому «о-о-о!»
невозможно прибавить.
Меж тем мальчик не
удостаивал даже взглядом оторопевших старух, он будто и не слышал их
возмущенного восклицания, он весь был обращен к массовику-затейнику и продолжал
тем же мерным безэмоциональным голосом:
— Я бы... я бы уничтожил
его, но как? Что ли грохнуть этих дур? Оно уничтожится вместе с ними.
— Погоди, погоди,
дерзновенец, ты великолепен. Ну зачем же пугать хороших людей? Так уж и
грохнуть! Я же не грохнул тебя, когда в тебе это Богоприсутствие цвело таким
пышным цветом, что с тобой стоять рядом тошно было. Оно в каждом человеке таится,
в каждом! И даже в этих достойнейших товарищах, а они ненавидят Его не меньше
тебя. Оно убито только в тебе. Ты — первый. Выпускничок!
— Но ведь в тебе нет
Его, в тебе я Его не чувствую.
— Ха! Еще бы не хватало,
ты прав, малыш... Хо-хо-хо, погоди, погоди, до того, как ты размозжишь мне
голову, я хочу тебя еще кое-чему научить. Однако все-таки представься и...
помоги товарищам убить в себе то, что убито в тебе. Ведь это и должно быть
целью жизни дерзновенца! Как навалимся мы на это Богопри... ух, даже
выговаривать тошно, так из всех вышибем! Однако ты учти, дерзновенец, что ты
один такой. Первый. Выпускничок, ха-ха-ха...
