Не могла знать ни бабушка,
ни тем более шедший за ней Тимоша, что происходило с дядей. А происходило вот
что: когда вырвалась молитва из бабушкиных уст и открылись его глаза, он увидел
впереди себя будто кусок чернозема, из которого торчало десять виноградных лоз
с одной виноградной гроздью на каждой лозе. Но не чернозем видели его глаза, и
не простые гроздья свисали с виноградных лоз. Черная, живая, страх излучающая
тьма пульсировала и копошилась перед глазами, и будто кто толкал к ней, и
невозможно было сопротивляться толканию. Да и как сопротивляться, если нет уже
ни сил, ни воли! А гроздья... Он вдруг услышал голос в себе, от которого всё
содрогнулось в нем, и голос этот его разделил как бы надвое: он увидел себя со
стороны, в нем стало две личности, два «я». Голос этот говорил для обоих: «От
виноградников содомских виноград их, и лоза их от Гоморры, гроздь их гроздь
желчи, гроздь горести их; ярость змиев вино их и ярость аспидов неисцельна...»
До этого он не читал
Писания, но знал (да и все знают), что Содом и Гоморра — это два города,
испепеленные с неба огнем Божиим, ибо настолько погрязли жители их в грехах,
что только огонь — участь их. Так решил долготерпеливый и многомилостивый Бог.
Ужас для человека такого Божьего решения заполнил сейчас всю душу стоящего на
карачках. И сзади никто не толкал. Убил толкающую силу голос. И, наконец, будто
молнией пронзило сознание: голос, что он слышит, этот голос Того, Кто поразил
огнем Содом и Гоморру! И вот, перед ним плоды призывающей шевелящейся тьмы:
содомогоморрский виноград, гроздья желчного пьянственного винограда, гроздья
горести и змеиного яда. И — пополз навстречу адскому призыву!..
Застонало, завыло второе
«я», которое себя со стороны видело: опомнись! Куда ты!.. Но — поздно, уже
съедена первая гроздь, помрачающая ум, переворачивающая разум и убивающая
память. В каждой грозди свое зло. И каждая гроздь оборачивается в душе зеленым
змеенышем, цель которого — пожрать душу. Вторая гроздь заражает душу
бесстыдством, язык становится будто лопата, выкидывающая из пораженной души нечистоты.
Третья гроздь делает язык-лопату балаболкой, которая выдает все вверенные ей
тайны. Четвертая — распаляет похоть и уничтожает способность любить. Пятая
делает человека бешеным чудищем, у которого главный кумир — собственная ярость:
морду набить кому-нибудь надо, и совершенно все равно, кому и за что. Шестая
напрочь пожирает здоровье: руки ничего не держат, способны только дрожать,
голова разламывается, глаза не видят, желудок рвет на части, стареешь на глазах
и умираешь безвременно...
