И вдруг возникает перед
твоими глазами невероятных размеров перевязанный у горловины черный мешок. И
то, что заключено в нем, шевелится, тычется изнутри, и жуть берет от вида этого
мешка и шевеления в нем.
— Что это? Куда я попал?
И ответ будто слышится
из волн, что выплеснули тебя сюда:
— Это — итог твоей
жизни. А попал ты к мешку, который ты сам наполнял всю свою жизнь: здесь все
праздные слова, тобой произнесенные.
— Это какие такие
«праздные»? — возникает у тебя вопрос на берегу твоего последнего пристанища,
когда озираешься ты на свою прошедшую жизнь, а видишь себя перед шевелящимся
черным мешком, размером с избу-пятистенку.
— Твои! Твои! —
раздаются вокруг хохотливые голоса. — Насобирал!
Оказывается, вокруг
мешка, приплясывая, гогочут уродливые низкорослые существа, одно страшней
другого. И в количестве неимоверном! И вот сейчас ты понимаешь, что это — они,
те самые, которых ты без счета поминал всю свою жизнь направо и налево, поминал
походя, со смехом и злобою, ругая и хваля — в зависимости от обстоятельств, — и
вот они все здесь! И ты даже букву «ч» сейчас возненавидел, хотя буква «ч»
совсем тут ни при чем — слова из всех букв алфавита копошились в черном мешке.
И вид они имели — змеенышей разных размеров. Вся эта несметная орава гогочущих
уродцев волокла мешок, чтобы взвалить его на твои плечи. А змееныши даже вываливались
из слабо завязанного мешка! Их тут же подбирали и возвращали назад. Больше
всего слов-змеенышей — это всякого рода обещания, которые были произнесены, но
не выполнены. Сам-то ты знал, что много всякого наобещал-наговорил попусту, но
чтобы столько?!
Вот совсем старый
сморщенный змееныш — обещание родителям, когда еще в третий класс ходил: «Да
прочту я внеклассную литературу за лето! Отстаньте только». Так и не прочел. А
вот совсем свеженький змееныш — обещание внуку: «Да починю я тебе велосипед!
Отстань только». Так и не починил.
Всё обещанное и
невыполненное, все навранное, всё пустословие и прекословие, всё злобное,
насмешливое и пренебрежительное, когда-то оброненное — всё в этом мешке! И
мешок уже завязан узлом и приклеен к твоей спине. И тут вырывается последний
выкрик души:
— Да неужто за всю мою
жизнь я только праздные слова изрыгал?! Неужто не было мною сказано ничего
хорошего?!
— Было. Вот оно.
И ты обращаешь взгляд
свой туда, куда указывает тебе сверху голос и видишь: на правом берегу Реки
Времен растет светлый кустик, будто некий цветок в горшочке. Это — маленький
сгусточек твоих добрых дел. От сгусточка идет вверх тонкий стебель и
разветвляется стрелообразными листочками, которые можно по пальцам пересчитать.
