— Братцы, сросся я,
ей-Богу, с землей сросся!..
Эх, что тут началось...
Окружили его. Сначала начали из сапог его вынимать — не вынимается. Резать
стали подошвы, а он так закричал, будто ступни его резали! Все врассыпную от
крика его бросились, потом опять к нему... Все галдят, руками машут, все в
ужасе, глазам своим не верят... А экскаваторщик тут и вспомнил о Боге. Все снующие
вокруг него так и отпрянули. Отпрянули, остановились и слушают.
Начальники новые
понаехали. И каждый спрашивает:
— Что это он тут стоит
да кричит?
И каждому объяснять
приходится:
— Так оторвать не могут,
прилип к земле. Стали лопатами его выкапывать, только лопату в землю воткнули,
как хлынет кровь... Будто и правда, земля вокруг — тело его. Ужас! невозможно!
Однако, вот оно,
невозможное, перед нами!
— Слава Тебе, Господи! —
кричал тем временем стоявший. Глаза его были обращены к небу. Взгляд его был вовсе
не дремучим, а такой, какой на иконах пишут, отрешенный и блаженный. — Дал Ты
мне ключи от клада моего сердечного!.. Люди!.. Бог есть! Глядите на меня.
Уверуйте все! Не слушайте безбожников!
Еще новые чины какие-то
понаехали, в мундирах и без мундиров. Чины эти на милиционеров кричат, что,
мол, за безобразие, оторвать-де этого крикуна немедленно! А милиция только
руками разводит, а один из них возьми да и крикни чинам: «Пойдите сами и
оторвите! Приказывать-то все мастера...» Подошел один из чинов, толстый,
хмурый, в шляпе, к работяге выкликающему и говорит ему: «Позор! Рабочий класс!
Ты чего орешь глупости?! Прекрати, или!..» А что «или», так и не смог
придумать.
— Отойди от меня,
сатана! — сказал ему кающийся. Словом Христа сказал, Духом уже чувствовать стал
слово Божие бывший богохульник. — Я не рабочий класс, я — человек. Я — раб
Божий! Люди! Покайтесь, примите Христа в сердце...
Протискиваемся мы с
отцом Порфирием, а милиция не пускает нас, один майор сгоряча даже пистолетом
пригрозил. Глянул на него строго отец Порфирий, и сразу присмирел майор.
Строгость у отца Порфирия особая, благая, ее не пугаются, ее уважают. Да и есть
ли что на свете, чего бы этот майор испугался?
— Ты, сударь с погонами,
не кипятись, а пропусти, — тихо сказал отец Порфирий. — Глядишь, мы вновь
обращенного раба Божия и сдвинем с места.
Оглядел отца Порфирия
майор и велел пропустить, а сам побежал чинам докладывать. Те шушукаются,
глазками своими на отца Порфирия зыркают. А вид у отца Порфирия внушителен,
благообразен: борода белая лопатой, волосы белые до плеч и одеяние монашеское
черное.
