— Ну, значит, будь ты
бесом, до смерти бы пугал?! Это любопытно. А хочешь им стать?
И совсем его взгляд стал
невыносим. И чувствую тут, что не весь разум у меня вышел. Чувствую в себе
уголок, неподвластный этой адовой силе. И рвется она влезть в мой потаенный
уголок, смять его, а ничего не выходит! И вижу я в гнусных глазах беса
бешенство бессилия. И обратился я к Господу Богу остатками своего разума:
— Господи, — воззвал я,
— избави меня от этой гадины. Я больше не буду... — И я жалко заплакал. Да,
именно жалко заплакал. Мне стало ужасно жалко себя. Так пропасть ни за грош. И
запричитал я:
— Господи помилуй,
Господи помилуй!..
И пропала морда. Я сел
на кровать. Голова шла крутом. Я отупело и со страхом смотрел на валявшуюся
подушку, и снова червь неверия заточил меня: «Неужели было все это, неужто не
почудилось?!» Но теперь уж я сделал усилие и изгнал из себя червоточину.
— Верую, Господи, помоги
моему неверию! — взмолился я. И с тех пор эти евангельские слова постоянно со
мной. И Бог даст, до смерти будут.
— Да-а, страшно... —
промолвили в один голос Павлуша и Антоша.
— Страшно то, что
человек сплошь да рядом таков, каким я тогда был. Вот что страшно. Беззащитен
безбожник перед бесами, так-то, отроки-други! Мы же сами себя этому адовому
отродию предаем. Они же, дерзкие, бессильны перед нами, коли у нас Христос в
сердце. Мысли читать они не могут, власти над разумом у них нет. Вот помыслы
грязные они нам могут подсунуть. Задумки гадкие лукавые могут подсказать. А мы
уши развесим — и слу-у-шаем! Из-за этого и падения наши. Из-за того и сердце
наше злобным делается. Но Бог даст, от нашего с вами общения поубавится у нас
злости. А злость, она ведь первая пристяжная черной тройки. Тройку лошадей
видели? Ах, только на картинках... Ну, а эта тройка греховная всегда к нашим
услугам. Только свистни, тут как тут, садись, погоняй! Эх, много свистунов,
кликунов кличут ее. Ну, понятное дело, коренником у нее гордыня, мать и царица
всех грехов. Справа — злоба, слева — зависть. Не будем, деточки, погонялами
черной тройки. Как сел в нее, как вожжи взял, пиши — пропало! Гордыня
распирает, злоба душит, зависть иссушает. Ничего от человека не остается. А
тройка понесла уже и в пропасть летит.
— А соскочить можно? —
спросила Карла. Как-то даже почти весело прозвучал вопрос.
Зато очень невесело глянул
на нее в ответ Игнатий Пудович:
— А вы пробовали
соскочить с автомобиля, когда он едет со скоростью 100 километров в час?
Соскочить-то можно, да как бы не разбиться... залезать не нужно! Один, говорят,
до сих пор катается. Может, Бог дал, остановили... Вот видите, у меня тут
землица в блюдечке: это — с могилки старца Зиновия, а эта... Не так давно это
было, ну, а в общем-то, давно. Из вас никто еще не родился. Новая черная волна нахлынула
на Церковь нашу. В который уже раз, все им неймется. В космос-де слетали, Бога
не увидали, давай храмы ломать, закрывать...
