И вдруг, на диво самому
себе, сосед сказал тете Паше:
— Прости меня, дорогая,
это я виноват, что ногу свою подставил. Не сердись, а?
Тетя Паша оторопела. И
всегдашний злобный пыл ее испарился. Такого она не ждала. Впервые в жизни, в
которой, как ей казалось, все было плохо, видела, что человек, которому она
чуть не раздавила палец, просит у нее прощения, и, судя по его слезам, просит
искренне!
Тетя Паша сглотнула
комок в горле и сказала:
— Да... чего уж...
это... и ты меня прости. Тесно, понимаешь... — И слезы небывалые потекли из ее
глаз.
И все пассажиры
радовались непонятной, ранее неведомой радостью, чувствуя, что это и есть
радость всех радостей, возможная в этом мире. Никто из пассажиров не знал слов
Евангельских, Самим Спасителем сказанных: «Блаженны миротворцы, ибо они сынами
Божьими нарекутся», но каждый сейчас почувствовал свое усыновление Тому,
Который никогда не забывал их.
А затворник монах
Порфирий держал оборону против несметных полчищ адова войска во главе с их
предводителем. Их задача была — сокрушение этого столпа непокоренной части
вселенной.
Осадили бесы
неприступную молитвенную крепость, воют в отчаянии, ибо чуют, что пока течет
Река Времен, всегда будут на Святой Руси такие молитвенные богатыри...»
— Вот такая история, —
закончил Ваня Собирателев.
— Ну что ж, — Карла
поднялась с его стула. — Весьма образно. Так, говоришь, это дедушка сочинил?
— Он это не сочинил. Это
все с ним было: и по Реке плыл, и черные мешки видел.
— Во сне?
— В тонком сне Божьей
силой был восхищен — так он говорил.
— Нет уж, лучше вообще
не спать, чем такое видеть, — буркнула девочка с первой парты.
— Ну отчего же, Киенька,
— Карла стояла у своего стола и задумчиво смотрела поверх голов. — Я бы с
удовольствием посмотрела на свой черный мешок.
— С удовольствием?! —
Ваня воззрился на Карлу.
— Ну, то есть, — Карла
замялась, — с интересом. И тут вдруг четко увидела: вот они, два змееныша — в
ее черный ящик — «с удовольствием» и «с интересом». Походя сказанные слова, не
обдуманные, не взвешенные. Да и всю прошедшую жизнь так: выскочило слово,
пролетело, забылось...
Покачала головой, горько
усмехнулась, поправила прическу и спросила:
— А этот... Порфирий, он
лицо реальное?
— Да. Он и сейчас жив.
Ему больше ста лет.
— А у него есть, ну...
преемник? Я правильно назвала?
— Есть, — твердо сказал
Ваня, хотя о преемнике дедушка ему ничего не рассказывал. — У нас от отца
Порфирия святынька есть в нашем Красном углу.
