— Вообще-то — всему, —
прохрипел Зелиг Менделевич. — На этом носороге только «сам» ездит.
— А он и подарил, я
только что от него, машина в моем распоряжении.
Зелига Менделевича вновь
зашатало, а матерщина отказывалась помогать. «Ну, а действительно, как еще этот
недострелянный мог оказаться в этом носороге?! Но это невозможно!!.. Или:
сгусток овозможненных невозможностей?..»
— Ну, что, давай теперь
именами обменяемся, — сказал поп полковой, — при первом знакомстве не до имен
было, другим обменивались, я иеромонах Тихон; пострижен Тихоном, архиепископом
ярославским, будущим Патриархом, в Тихвинском храме, а вот он, — перед глазами
Зелига Менделевича предстал царский портрет с выбоиной, — то, чем ты со мной
обменивался, на себя принял, так что весь я в Тихонах и вот с ними теперь.
— А он весь в
сокровищах, за ними едет, кличут его Зелькой, до имени не дорос пока, да Бог
даст за именем приедет, а не за сокровищами, ха-ха-ха, не собирайте себе здесь
сокровищ, что метель не заметет, танки додавят.
— Перестать, Варлашка, —
иеромонах Тихон повернул голову к правому плечу своему, откуда раздалось
«ха-ха», — какими еще сокровищами?
— Какими-какими, из
храмов-монастырей. Грабеж! Что можь, то волокешь, а что не можь, то уничтожь!
Ха-ха-ха. Ну что делать в метель на дороге, в комендантский час? Да и что
бежать к передовой генералу Госбезопасности?! Полюбоваться уволоченным... Или
еще чего...
Раз нет слов, чтобы
передать состояние Зелига Менделевича, то и нечего их искать, но то, что в
Сталинском броневике будет восседать и горланить Варлашка-оборвыш, босоножка,
это уже!.. Ну, нечего искать, так и нечего искать! А если без поисков, то весь
из себя он представлял — абсолютную опустошенность, состоял из нее, ибо то, из
чего состоял отец Тихон, ну и, ясное дело, Варлаам, — непрерывно источаемое
«Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного», отслоенное от них,
незримо, но ощутимо переполняло сталинский носорог-броненосец и не пустило в
душу Зелига Менделевича «р-ры-их с матом». Оно обволокло душу и держалось пока
от атак матерщины.
— Батька, а ведь в ём их
легион, да каких! Маловато нас с тобой...
— Вижу, хуже Савла. Тут
без прямого вмешательства с небес никак, — иеромонах Тихон перекрестился.
Варлаам перекрестился тоже и сказал:
— Ага, тут эта нужна,
как ее...
— Мобилизация.
— О, она!
Псково-Печерскую братию я мобилизнул, они ж там в Эстонии не закрыты и не
разорены.
— И как же ты?.. — в
глазах иеромонаха стояло изумление.
