И тут же остыв, добавил
почти спокойно:
— И единственное, что
обеспечит успех — внезапность. Перебить моими жестянками глиняные ноги, обходя
скопления русских броневых монстров. Если десант их захватит, я с удовольствием
выкину свои жестянки и въеду в Москву на Т-34, — и после паузы, отведя взгляд
от полковника в сторону границы, угрюмо добавил: — А вообще мне тревожно...
хотя храп спящих, согласно разведке, должен быть здесь слышен. И погода даже
более чудная, чем в моей Баварии.
Ртищев еще более угрюмо
ответил:
— Всем тревожно перед
вторжением в Россию. И погода здесь меняется резче, чем в Баварии, — и далее
тоном, которым не говорят с начальствующим генералом, спросил: — И почему это,
герр генерал, вы назвали этих броневых монстров, как вы изволили выразиться, —
моими, употребив термин «ваших»?!
— Успокойтесь,
полковник, — с ироничным вздохом сказал Гепнер, снова глядя в глаза Ртищеву. —
Увы, — ваших! Все ваши терзания на вашем лице терзаются, не спрячешь. «Как
волка не корми...» — сами учили, уж простите. И я вас вполне понимаю и больше
этой темы не касаюсь. И, закрывая тему, скажу вот что: если мне последует
приказ, идущий вразрез с вашими рекомендациями, я забуду про них и буду
выполнять приказ.
Друг против друга стояли
два солдата-одногодка, не один год уже знавшие друг друга. И только вот сейчас
между ними возник, вспыхнул вопрос, который не мог не вспыхнуть, обязан был
разрешиться и обречен был остаться не разрешенным. Взгляд на взгляд, глаза на
глаза, ствол на ствол, «Мосин» против «Шмайсера», и никогда им, обнявшись ствол
к стволу, не смотреть в одну сторону...
— Эрик! Против любого
государства, любой власти, которой властвуют на русской земле можно воевать, но
нельзя воевать с русским народом, это обречено для всех.
— А ты на меня глазами
не сверкай! Цитирую твое недавнее определение, почти дословно: «Россия без
Христа есть укреплагерь вооруженных разбойников, а русский без Христа — чудище
облое». Так? Подтверждаешь?!
— Так. Подтверждаю. Но
по моим данным, жив еще мой поп полковой. И, значит, на его защиту встанет то
самое воинство небесное. Это войско всех святых, в Русской земле просиявших.
Сегодня, кстати, их день. А во главе их — Полководец, стоящий всех маршалов
мира вместе взятых — это Царица Небесная, заступница Российская. Прошу прощения
за срыв, герр генерал.
— Да все в порядке.
Однако... поп полковой... Что, из-за одного попа, не известно живого или нет,
войско встанет? Ну, все святые в вашей земле просиявшие, ну ладно, они, вроде
ваши домашние, но с чего вы решили, полковник, — Гепнер вновь был невозмутим и
корректен, — что, как вы Ее назвали, Царица Небесная, что Она уж прямо так
только «за вас»?
