Почти никто из тех, на
кого падали немецкие бомбы, не знал и не помнил, что день этот по церковному
календарю был днем Всех святых, в земле Российской просиявших — второе
воскресенье после Троицы.
Через неделю после удара
был потерян Минск, заодно и территория, как две Англии, а заодно и 3500 танков
целехоньких, оставшихся на той территории вместе с пятью миллионами винтовок, а
320 тысяч солдат регулярной РККА взяты в плен. Тот, к кому стекались все
сводки, бывший семинарист, а ныне — объявитель всех пятилеток, верховный
направитель всего и вся, очнувшись после истерики от всего свалившегося,
осерчал на всех и вся и больше всех — на Всех святых, в Российской земле
просиявших, против которых воевал всю жизнь. Особенно осерчал на термин в
сводке «взяты в плен». В плен не берут, в плен сдаются! И с яростной горечью
подумал: «Уж если эти — элитный первый эшелон, то как поведет себя второй
подходящий эшелон?» Знал, что по тем пространствам, по которым перли сейчас
танки Гепнера, Гата, Гудериана, — уже проперла-прокатилась беспощадная
пятилетка безбожия своим беспощадным катком. А также много чего всякого
прокатилось. Танки Гудериана перли по самой плодородной земле мира, которая
после колхозного плуга вдруг перестала родить, а население этой земли было —
остатки от раскулаченных, посаженых и умерших с голода, а живые остатки не
знали, как молиться про раскулаченных и посаженых: за здравие или за упокой.
Чекистский конвой, который уводил их родных, они тоже запомнили на всю жизнь. И
кого они сочтут за оккупантов: ныне удирающих «своих» взрывателей храмов или
наступающие танки Гепнера и Гудериана — было не ясно.
О Всех святых, в земле
Российской просиявших, о которых вспоминается только тогда, когда бомбы на
головы падают, теперь не думалось. Жуткий душевный маятник «ясно — не ясно»
страшно качался непредсказуемыми качаниями вплоть до сегодняшних дней, когда
покровская метель застилает окно, что даже Спасской башни не видно. И будто
накрыло, ни с того ни с сего, чем-то успокаивающим ноющее сердце, и затих
маятник, хотя от двух последних кошмарных котлов, в которые попали наши войска,
впору было в новую истерику впадать. По сегодняшний метельный покровский день
всего лишь за полмесяца в Брянском и Вязьминском котлах уничтожена 81 дивизия,
а оставшиеся живые числом 660 тысяч попали в плен. Ох уж эти «попали», «взяты»!
Про полторы тысячи танков потерянных и полдюжины тысяч орудий мимо уха
пропустил тогда, когда сводку докладывали. «Попали...»
