Выпишите оттуда, что полагается… Ну, господин Гупперт, расскажите при всех, как это произошло?
Гупперт. Случилась авария, и я здесь задержался, просил вызвать автомеханика. Бюро обслуживания ответило, что пришлет, как только он вернется. Я не сердился. Я понимал, что не везде такой сервис, как у нас в Германии. Я принес из машины две бутылки мозеля для всех, и для них тоже — для господина Ремунды и для кельнера. Кельнер одну бутылку уронил. Я не сердился. Я понимал, что не все могут быть аккуратными. Я даже пошутил: «Осколки — к счастью». Затем я сказал кельнеру, чтобы он принес мне в номер пражской ветчины и кофе, взбитых сливок не оказалось, а только молоко, но я понимал, что не везде найдешь, что требуется, и не рассердился, и даже дал пану кельнеру тринкгельд, чаевые. А он вдруг закричал мне «фашистская свинья» и стал стрелять. Я удалился из помещения и направился в полицейкомиссариат. Вот и все.
Старшина. Калоус, так было дело? (Повернувшись, дает знак милиционеру, чтобы тот записывал.)
Калоус. Что-то в этом роде.
Старшина. Так или не так?
Калоус. Нет, не так.
Старшина. А как?
Калоус. Совсем не так.
Старшина. Не понимаю, язык у вас есть? Расскажите все по порядку!
Калоус (устало, рассеянно, с трудом подбирая слова). Ну хорошо… Господин Гупперт приехал и потребовал вина… Я ему предложил мавруд. И дал попробовать. А он чуть не выплюнул и пошел за своим мозелем. Ну, у нас мозель тоже есть, только не в третьеразрядной гостинице. Меня это немного задело. А потом смотрю: очень господин Гупперт похож на одного… того, кто меня… Не люблю об этом вспоминать. Словом… тот… там… бил меня по голове и приговаривал: «До смерти останешься калекой, зато будешь человеком». Вообще-то господин Гупперт не очень на него похож…
Старшина. Так похож или не похож?
Калоус. Не похож. Но в чем-то все-таки похож.
Старшина. Ближе к делу, Калоус. Столько лет мы уже знакомы, а вы мне тут начинаете ерунду городить. Дальше!
Калоус. Дальше они с Ремундой о чем-то разговаривали… Я всего уже не помню. У меня голова разболелась, и господин Гупперт мне дал таблетку… ихнюю.
Старшина. Ну, а дальше?
Калоус. А потом он говорил, что концлагерь не вреден для нервной системы. Как это он говорил, старик, насчет санатория?
Ремунда. Что лагерь — это вроде санатория и что люди там закаляются… Я верно передаю, господин Грундиг?
Гупперт. Вы меня ловите на слове!
Старшина. Ну хорошо, но почему вы стреляли?
Калоус. Я… Он меня страшно разозлил, когда на чай дал.
