Ремунда. Кое за что можно. (Пьют.) Скажи-ка мне, Эмиль, как ты только можешь в этих стенах выдержать?
Калоус. А что мне еще делать?
Ремунда. Я-то откуда знаю. Что-нибудь!
Калоус. А что же все-таки?
Ремунда (задумчиво и как-то нерешительно). Порой мне кажется… нет, я лучше помолчу…
Калоус. Что же тебе порой кажется?
Ремунда. Мне кажется: какой-то ты стал довольный…
Калоус. Ну, довольный. А что? Запрещается?
Ремунда. Когда мне было тридцать, я уехал в Испанию, и на третий день — мне еще даже обмундирования не выдали — поймал фашиста, итальянского полковника…
Калоус. Ну, взял в плен полковника. А дальше что?
Ремунда. Он мне свой перстень сует, золотой… как сейчас помню, с розовым бриллиантом. И уговаривает: «Отпустить колонеля, продать перстень, ехать Южная Америка, купить малый заведение с девочками, всю жизнь дурака валять». (Помолчав.) Не отпустил я его. Франко выиграл, а я опять на каменоломне.
Калоус. Значит, как? И мне поймать полковника?
Ремунда. Нет, тебе не понять…
Калоус. Куда мне, дураку. Прости, пожалуйста. Меня палкой по голове дубасили…
Ремунда (махнул рукой). А я как раз думаю, не больно ли ты умен? Я не говорю — хитер.
Калоус. А я, наоборот, думаю, не больно ли ты хитер? Не говорю — умен…
Ремунда. Нет, ты мне, Калоус, все-таки объясни, почему это я, к примеру, как раньше долбил камни, так и сейчас долблю. И ничего вроде мне и не надо. А ты как был официантом, так и остался… Виноват, пан заведующий!
Калоус. А чего же тебе надо?
Ремунда. Чего мне только не надо! Собственной машины не надо, сберегательной книжки не надо… И вот чего еще не надо… Иного типа встретишь: «Товарищ, говорит, сюда, товарищ, говорит, туда». А не досчитается кроны при расчете — звереет, смотреть противно! А то вот барышня одна… Зашел я к ней… анкету мою просматривает, а сама при этом и петли на чулке поднимает, и сливочное мороженое лопает и тараторит не переставая. Так вот, она ко мне бросается: «Товарищ, с ума сойти можно, при такой революционной биографии вы в каменоломне простой рабочий!» А грудь ее, ой грудь, видел бы ты, так и вздымается, вот так, вот так… Ты что ржешь? Смейся, смейся, но знай: надо мной смеешься — над самим собой смеешься, ты ведь такой же преданный чешский вол…
Снаружи затарахтел и остановился мотоцикл, входит старшина милиции; видно, с присутствующими он в дружеских отношениях.
Старшина. Добрый вечер! Стакан лимонаду… (Подсаживается к стойке, следит, как Калоус наливает. Затем берет соломинку и с удовольствием потягивает напиток.)
