– Что, предатель, пришел в себя. Это ж надо, Тулл, завалить трех братьев. Да если бы не Хан, я бы тебя собственными руками придушил. Сердце бы твое вырвал и в рот твой поганый запихал.
Рид был взбешен, его трясло. При каждом сказанном слове он сильно скалил свои почерневшие зубы.
Я ничего ему не ответил, отпустил взгляд себе под ноги. В голове кружились мысли, которые сложить в нужный поток было невозможно. Рид отвернулся, что-то бурча на меня. Я снова попы-тался вытащить нож. В этот раз у меня получилось. Пальцы не слушались, норовя в очередной раз выпустить, единственную надежду на спасение. Конечно, резать толстый ремень метательным ножом было сложно, но другого выхода у меня не было.
Ну, даже если я освобожу руки, то что дальше? Я гнал этот вопрос прочь. Но он с каждым разом сплывал в моих мыслях.
С трудом вывернув нож острием к веревке, я аккуратно перепилил ее. Раненая рука совсем не слушалась. Каждое, даже самое незначительное, движение отдавалось режущей болью.
Слава великому Создателю, что перед «тевтонцем» расстилалась бугристая местность и множест-во барханов. Оба монаха были увлечены дорогой. Неподалеку от нас чуть наискось шел второй «тевтонец» с монахами-хранителями. Три огромные корзины были привязаны веревкой в задней части машины. Один из монахов сидел с ними рядом и придерживал корзины, норовящие выпрыгнуть при каждом попадании на огромную кочку.
Нужно было действовать и без каких либо колебаний. Если меня привезут в храм, то там точно устроят показательную казнь отступника.
Я вскочил и тут же чуть не упал, боль в раненой ноге обжигающе резанула. Стиснув зубы, вонзил нож в спину Рида. Я целился в шею, но машину и меня качало, и удар чуть ушел в сторону. Монах завопил, непонимая, что произошло. Багровеющее пятно разошлось по спине. Хан с ошарашенным взглядом стал поворачивать голову в мою сторону. Я вцепился ему в кудрявые волосы и сильно потянул на себя. Нога монаха вдавила педаль акселератора, и «тевтонец» ответил оглушительным ревом, еще больше набирая скорость. Рид кричал, пытаясь достать руками торчащий из спины нож. Вопя, Хан резко подался вперед и у меня в руках остались лишь вырванные клочья волос. Рид, немного справившись с болью, выдернул из кобуры на боку пистолет, чуть развернулся корпусом и, выставив ствол на вытянутой руке, вжал спуск. Прогремел выстрел. Пуля, просвистев у моего уха, срикошетила о металлическую трубу корпуса «тевтонца» и, разрезая воздух, улетела прочь. Глаза Рида налились кровью. Он почти повернулся ко мне, но новая боль заставила перекоситься лицо в уродливой гримасе. Я схватил его руку со сжатым в ней пистолетом и налег на нее. Рид был чертовски сильным малым. Но не контролируемая злость, что так бурлила внутри монаха, и сильная боль мешали ему делать правильные движения. Продолжая удерживать запястье Рида раненой рукой, я правой выдернул нож из спины монаха и занес над ним. Рид закричал и стал поворачиваться ко мне. Моя раненая рука не справилась с его напором. Он освободился, ствол почти уперся мне в лицо. Я пригнулся, уходя с линии огня, снова прогремел выстрел. Щеку обожгло пороховыми газами. Я выкинул руку со сжатым в ней ножом и вонзил клинок прямо под челюсть Рида. Монах захрипел, тело забилось в смертельных судорогах. Рот пытался как можно больше вдохнуть жизненно необходимого воздуха, но кроме хрипа и льющейся крови, ни чего не выходило.
