– Что ты с ним разговариваешь, Хан? Вали предателя, проклятого отступника. – Подал голос Рид.
Я выстрелил в него, но не сумел попасть. Меня пошатнуло, я еле устоял на ногах, потеряв из виду Хана. Неожиданно в глазах вспыхнули искры, а затылок обожгло болью. Картинка поплыла, я выронил револьвер и завалился на бок, упав на раненое плечо. Я видел, как ко мне подбегает Рид и сильно бьет ногами. Как они меня вдвоем тащат вниз. Как один из монахов, тот, что спустился по лестнице, бурно рассказывает, как я расправился с Григорием. Снова лицо Рида и его здоровенный кулак, въехавший мне в челюсть. Очередной всплеск искр и потеря сознания.
Глава 4. Побег
Пару раз я приходил в себя. Мне связали руки и посадили на заднее сиденье, перевязав крепким ремнем. «Тевтонец» то и дело подкидывало на барханах. Хан гнал как бешеный, рев от движка закладывал уши.
Мутило. Из раны на плече сильно кровоточило. Они выдернули нож и, особо не стараясь, перебинтовали плечо прямо поверх плаща. Перед глазами все шло кругом, сквозь пелену белых пятен было трудно что-то рассмотреть. Я втягивал ноздрями раскаленный воздух.
Большие колеса на мощном протекторе, вращаясь, поднимали пыль. Ее закручивало в вихре и с лихвой посыпало на нас. На губах чувствовался вкус песка.
Я попытался пошевелиться. Бесполезно, ремни, опутавшие меня, слишком туго завязаны.
Нужно было что-то делать, предпринимать любую, даже самую малую попытку к бегству. Если меня привезут в храм, и закинут в одну из темниц, что находятся в подземельях, то способа оттуда выбраться просто не будет. И за то, что я убил трех монахов, моя участь была предрешена. Суд будет не долгим. Владыка выведет один, но очень страшный вердикт. Смерть. Меня посадят на кол, и я буду умирать в диком мучении, чувствуя, как под тяжестью моего веса, затесанный деревянный кол будет все глубже входить в меня, разрывая внутренности. И даже когда я умру, мой труп будет висеть всем в назидание, как тушканчик на вертеле. Потом проклятые длинноклювые птицы с наслаждением склюют мою плоть.
Я тряхнул тяжелой головой, гоня ужасные картинки, вырисовывающиеся в моем воображении. Если не сейчас, то, больше некогда. Назад дороги нет. Я стал врагом для Ордена, непослушным сыном, которого надо проучить, и это будет уроком для всех, кто хоть как-то усомнится в истинной миссии Ордена Чистоты.
У меня в запасе был один шанс, тот о котором забыли мои, теперь уже бывшие товарищи. При-подняв одну ногу, я ощупал связанными руками кирзовый сапог. Напарники упустили из виду метательный нож, покоившийся в специальном секретном кармашке в голени сапог. Аккуратно, стараясь не привлечь к себе внимание, коснулся кончиками пальцев костяной рукоятки. Пальцы сжались, обхватив рукоять ножа, и потихоньку потянули, высвобождая нож из сапога. Рука затряс-лась от перенапряжения, быстро вспотела ладонь. Я выпустил из сцепки рукоять, и нож, почти вылезший, вновь провалился в сапог. Снова тряхнуло, да так, что меня подкинуло на месте, и про-клятущий ремень врезался в живот. Я непроизвольно вскрикнул от боли. Запыленная морда Рида уставилась на меня.
