— Это люди, которым нравится считать себя больными, хотя на самом деле этого нет.
Фил выглядел озадаченным: он не мог себе представить, что кому-то нравится думать, что у него болит живот. Некоторое время разговор вертелся вокруг этой темы: ни Джордж, ни его мать не слушали, что говорят другие; они напористо придерживались своего образа мысли — если это можно так назвать. Я был раздражен такой бесцеремонной манерой ведения беседы и из чувства противоречия спокойно сказал, обращаясь ко всем сидящим за столом:
— Но если оставить в стороне неизлечимые случаи физического или психического заболевания, как быть с отъявленными язвами общества — людьми, которые превращают в кошмар жизнь окружающих их людей? Не думаете ли вы, что можно оправдать человека за убийство подобной личности?
Наступил любопытный момент тишины. Затем несколько человек заговорили одновременно.
— Я думаю, все вы становитесь просто ужасными. (Вайолет, очень тихо, вежливо, как и подобает хозяйке дома, но с плохо скрываемой истерической ноткой.)
— Да, но подумайте, как много… я хочу сказать, когда человек начнет… (Это Лена, задержав на мне взгляд, как будто она впервые меня увидела — или мне так показалось?)
— Ерунда! Пагубная идея! (Старая миссис Рэттери, явно шокированная: возможно, единственный человек, который продемонстрировал откровенную реакцию на мое замечание.)
Джордж и ухом не повел, очевидно и понятия не имея, что моя стрела была нацелена в него.
— У, Лена, какой он у тебя кровожадный, этот Феликс! — сказал он.
Для такого труса, как Джордж, очень характерно, что он никогда не осмеливался на столь резкие замечания, будучи со мной наедине, и даже в обществе прибегал к окольным путям — стрелял в меня, так сказать, из-за спины Лены.
Лена не обратила на его слова ни малейшего внимания. Прикусив губу, она по-прежнему пристально смотрела на меня задумчивым сомневающимся взглядом.
— Неужели вы действительно так поступили бы, Феликс? — наконец серьезно спросила она.
— Как именно?
— Уничтожили бы общественную угрозу — человека, которого вы описали?
— Как это типично для женщин! — язвительно вставил Джордж. — Они обязательно должны перейти на конкретные личности.
— Да, я это сделал бы. Такие люди не имеют права жить, — спокойно сказал я. — То есть мог бы это сделать, не рискуя попасть головой в петлю.
В этот момент в действие вступила старая миссис Рэттери:
— Значит, вы вольнодумец, мистер Лейн? И конечно, атеист, позволю себе заметить?
