После обеда женщины (как называл их Джордж) оставили нас с ним выпить портвейна. Было ясно, что он чувствовал себя неловко, не зная, как вести себя со мной, и прибегнул к обычному в этих случаях способу, начав с анекдота.
— Слышали этот про женщину из Йоркшира и органиста? — спросил он и доверительно придвинулся ко мне со своим стулом.
Я выслушал его, стараясь смеяться как можно искреннее. Затем последовали еще несколько старых анекдотов в том же роде. Считая, что этим он растопил лед отчуждения, он перешел к выпытыванию сведений обо мне самом. Слава богу, я уже наизусть затвердил легенду Феликса Лейна, так что мне не составило никакого труда посвятить Джорджа в его биографию.
— Лена сказала, вы пишете книги, — сказал он.
— Да, детективные рассказы.
Он заметно расслабился:
— А, эти ужастики. Это другое дело. Должен сказать, когда Лена сказала, что с ней приедет писатель, я немного встревожился. Думал, что вы из тех напыщенных ребят из Блумсбери. Не вижу для себя пользы в общении с ними. И выгодное это дело — писательство?
— Да, вполне. Разумеется, у меня есть еще и собственные средства. Но за каждую книгу я получаю что-то между тремястами и пятьюстами фунтами.
— Недурно, черт побери! — Он посмотрел на меня с некоторым уважением. — Так ваши книжки — бестселлеры?
— Ну, не сказал бы. Просто более или менее имеют успех.
Он отвел взгляд в сторону, отпил портвейна и спросил со слишком нарочитым безразличием:
— Давно знакомы с Леной?
— Нет, кажется, около недели. Я задумал написать книжку о мире кино.
— Приятная девушка, такая веселая и общительная.
— Да, пикантная штучка, — сказал я опрометчиво.
Лицо Джорджа исказилось недоверчивостью, словно он внезапно заметил змею у себя за пазухой. Видимо, для него сальные анекдоты — это одно, а дерзкие замечания о его собственных «женщинах» — другое. Он предложил, очень чопорно, присоединиться к дамам.
Больше писать некогда. Уезжаем на прогулку в автомобиле с моей потенциальной жертвой и его семейством.
2 августа
Когда вчера днем мы выходили из дома — Лена, Джордж, его сын Фил, школьник лет двенадцати, и я — могу поклясться, что Лена на секунду испуганно остановилась. Я снова и снова возвращаюсь к этой сцене, пытаясь четко осмыслить ее: все произошло так быстро, что в тот момент у меня не было времени осознать весь подтекст. С виду вроде ничего особенного и не было. Мы вышли на крыльцо, залитое солнечным светом. Лена на секунду остановилась и сказала:
