— Учти, никаких грязных анекдотов, — предупредила мать.
— Он не грязный. Вот слушайте: приезжает в Вену группа туристов и идет в музей Бетховена…
— Он мой анекдот рассказывает!
— Нет, другой! Дай мне закончить, сам увидишь, что другой! Входят туристы в зал, где стоит открытый гроб с мертвым телом. Труп уже разлагается, черви ползают, а лицо и волосы — совсем как у Бетховена. Рядом с гробом — пюпитр с рукописью Пятой симфонии. Туристы в ужасе, спрашивают гида, что происходит. Гид говорит: не спешите, внимательно наблюдайте за экспонатом. Через некоторое время труп поднимает руку и стирает один такт, потом стирает еще один. Туристы в шоке, они спрашивают: это тело Людвига ван Бетховена, почему же оно не похоронено? А гид отвечает: «Майне дамен унд херрен, йа, это композитор Бетховен, он слагал музыку, йя, он умер. А теперь идет процесс разложения».
Под общий смех Роксана сказала, что не может понять, откуда дети набираются таких вещей. Джехангир понимал, что Мурад оттеснил его на задний план, но не обижался. Ведь они совместно предотвратили ссору мамы-папы. А мама потихоньку унесла судно.
Уходя на работу, Йезад остановился у постели Наримана:
— Удачи с доктором, чиф.
— Спасибо, Йезад.
Роксана поджидала у дверей, чтобы поцеловать мужа на дорогу.
— Извини, что раскричался, — шепнул он ей на ухо. — Ты знаешь, как я реагирую на запахи.
Она закрыла глаза, прижимаясь к нему.
— Можешь оказать мне услугу, Йездаа? Будешь проходить мимо цирюльника на углу, скажи ему, чтоб зашел побрить папу до прихода доктора.
— Обязательно.
Он шагнул на площадку. Остановился:
— Если заявятся Джал с Куми, ты не давай им уговорить себя при докторе. Ни на что не давай согласия.
— Зная их, я не удивлюсь, если они вообще забыли про визит доктора. — И Роксана послала мужу воздушный поцелуй.
* * *
Три недели кончались для Джала и Куми тем же, чем начались: грызней и пререканиями, раздраженными спорами, ощущением вины за содеянное и неспособностью исправить, что наделали. Они совестились навещать сестру, и никакие игрушки и безделушки в стеклянной горке не могли отвлечь их от душевных мук.
Куми тревожило не столько настоящее, сколько будущее. Даже если папина лодыжка срастется и он сможет самостоятельно передвигаться, все равно через какое-то время он снова сляжет. Доктор Тарапоре предупреждал, что болезнь Паркинсона неизбежно приведет к этому. Мысль об уходе за лежачим больным приводила ее в ужас. Они с Джалом сделали все, что могли, — она была убеждена в этом, — а какой смысл отрицать ограниченность своих сил?
