— Нравится, — отвечаю, а голос у меня какой-то чужой.
Первое интервью в моей жизни.
Ну и вопрос за вопросом. Вроде бы знаю, что отвечать, но слов не хватает. Сначала польские лезут, как всегда. Она только щелкает клавишей, ленту то пускает, то останавливает. Улыбается, наверное, думает, что у Стефанка мамаша безграмотная. Только бы он не пришел, молюсь в душе. Сразу был бы недоволен, что я нервничаю. Он думает, это из-за посторонних происходит, считает, достаточно и того, что во мне самой есть.
Ну и, конечно, пришел. Она тут же вскакивает. Поправляет волосы. И объясняет, что интервью с мамой для женского журнала. Что всех очень интересует, как великие люди живут. И чьи они дети. Может, он что-нибудь от себя бы добавил? И рукой к своим волосам. А они такие красивые, пушистые. И вообще она женщина интересная. Даже меня задело, что ее бюст на три наших Янки бы хватило. Еще сын на нее засмотрится. Но где там. Тут же окна открыл и говорит: у нас не курят. К счастью, не добавил, что это обо мне речь идет. Тогда бы она подумала, что я из жизни как бы выброшена. Она сигарету погасила. И щелк клавишей. А Стефанек ей: чтобы сейчас же выключила. Американские женщины и без него обойдутся. Она на это:
— Профессор, вы недооцениваете популярности. Она многие двери открывает.
Стефанек только плечами пожал и пошел наверх. Мне неприятно, не знаю, куда глаза девать.
А журналистка ко мне наклонилась и говорит:
— Я уже привыкла: меня за дверь, а я в окно влезаю.
Потом за ужином выговариваю сыну, что плохо он к людям расположен.
— К каким людям? — спрашивает и смеется. — Надеюсь, ты не имеешь в виду эту идиотку?
Вот такой с ним разговор.
Оба ко мне как-то приходят, а Стефанек издалека начинает. Америка — это такая прекрасная страна, а ты, мама, хочешь остаток жизни на лавке перед домом просидеть, как на деревенской усадьбе ксендза.
В усадьбе ксендза или тут, какая разница, думаю. Того, что Стефан со мной не видит, на самом деле не существует для меня. Но уперлись.
Едем. Хотела сесть рядом со Стефанком, а он говорит: ты, мамочка, сзади, переднее место смертельное. У меня мурашки по спине побежали. Хорошо, что Янки при этом не было. Ее решил спереди усадить. Сама не знаю, как он свою жизнь с ней представляет, ведь не любит ее. А она за ним везде бы пошла. Только и слышно: Стефанек, Стефанек. Гнадецкая порода — холодное сердце, пусть бы и для меня таким было. Я привыкшая.
Намучилась я в машине, жара. Но им ничего не говорю, они уж и так не знают, как сделать, чтобы мне в этой дороге удобно было. А мне бы только до кровати. Но сижу с ними, терплю, даже вина выпила. Пусть уж будет праздник так праздник. Стефанек веселый такой, одет по-спортивному. Волосы со лба откидывает. Ну просто как Стефан со мной сидит. Просто волшебство какое-то — его рука, его лоб, волосы.
