- Ладно, ты обобщил ситуацию, насколько твой интеллект смог тебе это позволить. Теперь – то, чего ты не можешь увидеть, Миро, чего ты не можешь знать, - Арткин смахнул со лба бусинки пота своей целой рукой. - Мы вошли в союз с людьми, которые не имеют отношения к нашей нации и вере. Революционеры – это не только мы, Миро. Они существуют среди всех наций, даже здесь в Америке, при этой их так называемой демократии. Я не могу назвать тебе, с кем мы вошли в союз – я даже сам не знаю. За это отвечает Седат.
Седат. От этого имени у Миро по спине пробежали «мурашки». Седат был над Арткиным и над каждым. Он ставил задачи и распоряжался людьми. Миро видел его лишь дважды: в первый раз, когда он закончил обучение и собирался отбыть в Америку. Тогда Седат пожал ему руку, как и каждому из них, всем кто тогда окончил школу борцов за свободу. Человек мелкого сложения, с горящими глазами и губами, подобными тонким ножам. Его рука в ладони у Миро выглядела необычно. Она была словно из старого картона, сухая, будто её кожа была трансплантирована с его лица. Второй раз он его видел в Бостоне за несколько дней до этой операции, когда Седат вместе с Арткиным сидели на скамейке в городском парке. Миро оставался в фургоне, в то время как Стролл и Антибэ стояли на страже, каждый в своей точке. Миро хотел лишь быть незамеченным им, он дрожал и боялся даже мельком взглянуть в его направлении, будто бы взгляд Седата мог как-то его отравить, даже издалека. Седат был лидером борцов за свободу во всей Северной Америке. Осознание его причастности к захвату автобуса, показало Миро, насколько всё это было важно.
- Этого для тебя достаточно, Миро, чтобы ты знал, что удержание в заложниках детей в автобусе для нас стратегически важно, и это будет продолжаться до тех пор, пока все требования не будут выполнены.
Миро ожидал и надеялся, что Арткин расскажет ему об этих требованиях без того, чтобы его об этом спрашивать.
- Наши требования, Миро. Выпуск политических заключенных, сидящих здесь в американских тюрьмах. Мы должны показать миру, что революционеры не могут быть заключёнными в тюрьмах. Во-вторых, мы требуем десять миллионов долларов для продолжения нашей борьбы, для финансирования наших операций, в-третьих, мы требуем, чтобы Америка закрыла одно из своих секретных агентств, работающих на американское правительство. Агентство, работающее во всем мире. Правда, это уже не наша забота. Нам нужно две вещи: деньги, конечно, в которых мы отчаянно нуждаемся, особенно американские доллары. И факт, что мы способны войти в союз и работать с другими организациями.
