Нина куталась в легонькое пальто, нетерпеливо поглядывая на вокзальные часы.
Сейчас она одинаково сильно хотела двух вещей: чтобы сбылось задуманное ею, и чтобы дождь не пошел еще какое-то время.
Люди, проходившие мимо нее, с интересом оборачивались на стройную молодую женщину, чтобы оценить ее красоту. О своей совсем незаурядной внешности Нина вспоминала очень редко, еще реже об этом вспоминал ее муж. Еще до рождения Ильи она вдруг перестала быть женщиной в его глазах, превратившись в «просто Нину». «Просто Нина» для мужчины никакого интереса не представляла, ее можно было увидеть дома, он изучил ее, как книгу, которую читал много раз.
Человек, которого дожидалась Нина, был совсем иного мнения. Сейчас она была для него — музой, богиней, царицей, загадкой и гостьей из иной галактики. Для ее белокурых волос существовало пока множество поэтических сравнений, а глубину глаз невозможно было описать словами. Нина привыкла слушать его комплименты со скучающим видом.
Сказать, что она его не любила — ничего не сказать. Чтобы все было ясно, стоит признаться в том, что этот человек был директором и одновременно учредителем одного из лучших платных лицеев во всем городе, а Нина была борцом за идею.
Дождь все-таки пошел. Люди стали открывать разноцветные зонты.
Нина совсем поникла. Она бы пожалела себя, почувствовала униженной и обиженной, если бы не была так сильно настроена на борьбу.
Уверенность ее немного ослабла, когда она услышала знакомый голос позади себя. Свинцовые небеса над ее головой скрылись за синим чужим зонтом.
— Долго ждешь? Прости! — заговорил мужчина.
Нина остервенело улыбнулась.
— Нет, что ты. Что ты! — затараторила она, — я только пришла, — она безбожно врала. Она хотела совершить попытку поцеловать его, но вспомнила о том, что на вокзале наверняка может быть кто-то из ее знакомых, все-таки он был единственным в городе. Муж не поймет ее. Вряд ли вообще кто-нибудь поймет.
Поэтому она решила побыстрее перейти к делу, вцепилась в руку человека, которого так долго ждала и повела его по направлению к его же дому.
Чувствовала она себя чуть ли не Жанной Д’Арк. Но мысли ее все равно были заняты другим: заставил ли муж Илюшу делать упражнения, необходимые для исправления косолапости? А что, если забыл? Он же вообще не видит смысла в этом! «Горбатого только могила исправит».
Дмитрий Иванович, как звали человека, которого она ждала на вокзале, притворил дверь квартиры, опустился на колени и стал целовать ей пальцы рук.
