— Можно? — робко спросила она, Кеша потерянно кивнул и пропустил ее в квартиру, а затем закрыл за ней дверь и проводил ее в комнату. Ему так хотелось обнять ее со всей той невысказанной нежностью, что переполняло его! Похоже, такие женщины, как она, вообще не могут вызывать ничего кроме хрупкой и болезненной нежности, потому что к ним и прикоснуться страшно. Слишком эфемерные, неземные и сказочные. Это не Ленка с ее некрасивым носом или Герасимова, с готовностью раздвигавшая ноги перед каждым встречным.
— Лариса… — он догнал ее, ухватил за руку, а потом все-таки обнял, крепко и порывисто, погладил по отчего-то мокрым волосам, — неужели ты здесь? Почему ты здесь?
— Я ушла из дома, — коротко ответила девушка, — ушла к тебе.
Кеша обомлел. С одной стороны он был счастлив тому, что теперь она будет с ним, его нежный кроткий ангел, столько времени страдавший из-за него, любивший его безответно и оберегавший, с другой он не знал, как поступить с Леной, которая утром зайдет, чтобы приготовить завтрак и ужин, имеет свои ключи и вообще уверенность в своих правах на него. Да и о «благодетеле» Ларисы он тоже думал.
— Как же так? А как же тот мужчина? — на всякий случай спросил Кеша, решив, что с Ленкой то он сам разберется. Что-то придумает. Главное, что Лариса теперь с ним.
— Я сказала ему правду, — упавшим голосом призналась она.
— Правду?
— О том, что люблю тебя, а не его… — Лариса нервно отстранилась и отвела взгляд, попятилась к дивану и присела на край его. Она оглядывалась с интересом, но все-таки очень сдержанно, боясь открыто проявлять свое любопытство. Все в этой пустой новой квартире казалось ей таким странным, таким непривычным. Только стопка книг в углу, возле радиоприемника, напоминала ей о том, что она — это она. Лариса Леонова, у которой вместо игрушек были книги, которая очаровывала своей начитанностью и интеллектом. Околдовала, Ундина чертова. И вонзила нож предательства поглубже. Ну разве она могла быть такой жестокой? Лариса не узнавала себя, она до сих пор не верила, что этот вечер она проведет вместе с Кешей, а не распивая чай в обществе Валентина и бабушки, болтая о книгах и истории, непринужденно и легко.
— А он? — зачем-то продолжал допытываться Кеша, сел рядом с ней, — хочешь что-нибудь съесть? Или выпить? — Лариса помотала головой.
— Не важно, что он, — рассудила она. Думать о Валентине было больно. Что-то невыносимо страшное, отчаянное и тоскливое вздымалось с глубин ее души и охватывало ее целиком, вонзая в сердце раскаленные иглы. Она вспоминала его красивые глаза, благородные черты, теплые руки, такой искренний смех, вспоминала, как много они любили просто разговаривать, порой даже лежа в постели… Но это было обманом, насилием над собой. Теперь все правильно, теперь она с Кешей, она любит его, он любит ее. Но что-то все равно было не так. Чего-то не хватало. Лариса мучительно соображала чего же.
