— Поэтому и приехала. Что он тут опять натворил?
— Ваш сын совсем испортился. Он связался с сыном Сугура, пропускает занятия, будоражит весь аул. Четыре дня назад мой отец искал в лесу коня. Вдруг видит в лесу густой дым. «Кто бы это мог развести костер?» — подумал отец и пошел туда. Оказывается, это был ваш сын с Султаном. Они опаливали гуся. «Вы что здесь делаете? Чей это гусь?» — спросил мой отец. «Мы отстреляли», — говорят. «У вас же нет ружья, из чего же вы стреляли?» — «Из лука». Когда отец вернулся домой, он встретил старуху дедушки Мурата, которая ему сказала: «У меня украли гуся».
— Какой позор! — произнесла мама, расстегивая ворот кофты. — Пропадает, несчастный! Пропадает! Но, дорогой, что вы теперь думаете с ним делать?
— Вечером обсудим на педсовете. Обязательно приходите. А что в этом коржуне... ой-ой, да это же кумыс, женгей! То-то я и чувствую, что кумысом пахнет...
— Идемте, я вас угощу, — сказала мама.
Зарывшись в сене, я пролежал дотемна, стыдясь показаться маме.
На площадке перед школой ребята уже давно играли в волейбол. Сейчас они с веселым шумом расходились по домам. «Вот они, счастливцы, — думал я. — У них никакого горя. Почему это я не могу быть таким же? Кто загнал меня сюда, где должна лежать только собака?»
Всему бывает предел. Наконец, я скатился с сена на землю и побрел домой с таким видом, будто ничего не слышал и ничего не знаю. Вечером, казалось мне, не так страшно показаться маме. В сенях мне повстречалась бабушка с ведром в руке — она шла доить корову.
— Где это ты весь день бродишь? — спросила она. — Приехала мать и разыскивает тебя. Эй, подожди-ка, — бабушка подошла и начала шептать мне на ухо. — Ты смотри, мать, кажется, сердита на тебя...
В комнату мамы я вошел безмолвно, маленькими шагами, словно шел по скользкому льну. Тишина, словно в доме никого нет. Я оглянулся. Действительно, никого нет. «Может быть, она вышла куда-нибудь?» — подумал я. В это время из дальнего угла послышался глубокий вздох. Я насторожился и внимательно посмотрел в темный угол. Мама ничком лежала на постели прямо в одежде, прикрыв лицо обеими ладонями.
Я прошел на середину комнаты и тихо сказал:
— Здравствуйте, мама.
Она не ответила. Я подошел ближе.
— Мама, что с тобой, ты плачешь?
Она спокойно подняла голову, повернулась лицом ко мне и села поудобней.
— Да, плачу, — проговорила она, вздыхая, — Как же мне не плакать, если аллах создал меня такой несчастной. Одни только твои похождения убивают меня. Что с тобой становится изо-дня в день? Какой позор! Ты же убиваешь свою мать! Даже стыдно смотреть людям в глаза! Что мне делать с тобой? Что? Чего тебе не хватает?
