Заскулив, следом высунулся Куцык, любимый пёс Галебуса. Заметил, что хозяин не в духе, и, грустно цокая когтями, ушел к себе.
— Пленника — в подвал, — скомандовал Галебус.
— В подвал, — кивнул Мио, исчез за дверью и вернулся с извивающимся телом на плече.
Галебус обошел манкурата, чтобы заглянуть Бурому в лицо. Как и подобает терианскому отбросу, Бурый таращил глаза, пытался вытолкнуть кляп изо рта, мычал, дергался и колотил связанными руками по спине Мио. Галебус улыбнулся, вынул сухие прошлогодние репьи из бороды пленника и проговорил ласково:
— Сейчас ты мне все расскажешь. А не расскажешь по-хорошему, мы с Мио тебе поможем. — Галебус похлопал манкурата по плечу. — Неси, я скоро приду.
Бурый задергался сильнее — он увидел во взгляде Галебуса нечто, от чего зашевелились волосы на голове, захотелось выпрыгнуть из кожи и пуститься прочь, орать, пока не откажет голос.
Галебус вынул из шкафа чемоданчик, стряхнул пыль. Конечно, Галебус мог хранить инструменты и в подвале, но тогда он лишит себя удовольствия смотреть на происходящее глазами пленника. Он не услышит, как лязгает дверь за спиной и по коридору гулким эхом разносятся звуки шагов, не окунется в кроваво-красный свет, не пересчитает скользкие ступени, не представит себя там — связанного, дрожащего.
Чужая слабость. Мало найдется в обитаемых мирах людей, которые не склонились бы перед Галебусом. А вскоре их не останется вовсе.
Галебус остановился под дверью в святая святых, медленно-медленно отворил её — она застонала, заскрежетала.
Перед тем как снизойти до пленника, Галебус окинул взором подвал: светильники, имитирующие факелы, дают тусклый красноватый свет, стекла их вымазаны сажей, из-за чего на стенах — зловещие тени. Блики пляшут на блестящих лезвиях топоров, ножей, всевозможных спиц и пил, развешенных на крючках по стенам. Штукатурка умышленно ободрана, и видны камни разного размера, схваченные раствором. Под потолком скорчился человеческий скелет в закопченной клетке.
Вот он, Бурый. Мио почти обездвижил его на многофункциональном допросном кресле. Руки схвачены обручами и прочно пристегнуты к подлокотникам, ноги — крепко зафиксированы. Сейчас Мио закручивал обруч на голове Бурого, терианец скулил и подвывал, ворочал вытаращенными глазами.
Галебус торжественно водрузил на стол чемоданчик, щелкнул застежками — он раскрылся книжкой. На бордовом бархате, выстилающем его внутренность, были закреплены пинцеты, скальпели, зажимы и иглы разных размеров.
