— А можно ей? — посмотрел он на не менее строгого усатого товарища в хорошем костюме.
— Можно, — кивнул тот.
Тогда врач приподнял белую простыню на столе и пригласил их с мамой подойти.
Так Настя в последний раз встретилась с Валькой.
В память врезалось его мраморно-белое лицо, осунувшееся и совсем на Валькино не похожее. Настя даже усомнилась вдруг — разве ж это красавец — Сомин?
— Он? — коротко спросил усатый мужчина.
Его галстук самым кончиком царапал Валькин подбородок. Мама молча смотрела на Настю, а та даже не поняла сразу, что спрашивают, собственно, ее.
— Так, он? — повторил мужчина.
Мама ее легонько подтолкнула.
— Да, — зачарованно кивнула Настя, не в силах отвести взгляд от галстука.
Мужчина немедленно потерял к ней всякий интерес. Он накинул простыню Сомину на лицо и кивнул маме:
— Вы свободны.
Сразу после этого случая мама и слегла. Проболела она недолго, всего пару месяцев. Тетка все это время жила у них, ухаживала за больной, заботилась о Насте. Как-то вечером, когда по телевизору шло «Что, где, когда» мама позвала дочь к себе. Настя подошла вместе с тетей.
— Ты уж позаботься о ней, — воспаленными глазами глядя на тетку, почти прошептала мама.
— Не беспокойся, — заверила та, стискивая Настину руку.
— Прощай, доча, — простилась мама. — И никогда, слышишь, никогда…
Она замолчала, уставившись незрячими глазами в потолок.
— Пойдем, Насть, — глухо произнесла тетя. — Вот и все, девочка.
А Настя в тот момент упорно ломала голову над вопросом, который бабушка из Норильска задала знатокам. Так и не придя к какому-то решению, она решила, что Александр Друзь уж точно найдет ответ.
Знатоки в тот вечер проиграли, а утром все зеркала в их квартире оказались завешаны большими банными полотенцами.
— Мне в школу надо, — сообщила Настя. — Как же причесываться?
— Сегодня тебе не надо в школу, — странным тоном ответила тетя и, прижав девочку к себе, разрыдалась в голос.
В тринадцать лет заботы об осиротевшей родственнице легли на широкие плечи тети Маши.
А Настя потихоньку привыкла. И к тому, что могла оказаться совершенно в незнакомом месте, и к частой засохшей крови на руках, и к иногда косым тетиным взглядам. Несколько раз она приходила в себя обнаженной рядом с мужчиной, нередко с несколькими. Вначале это пугало Настю, но потом она свыклась и с этим. Потом был Олег, и Настя стала отчаянно бояться, что с ней снова случиться это. По утрам она просыпалась первая, сквозь полуприкрытые ресницы смотрела на пальцы, убеждалась, что маникюр идеален и все ладно, никаких следов крови и в помине нет и блаженно слушала, как Олег сопит рядом. В какой-то момент ей показалось, что вот он — ее будущий супруг…Но отношения становились все сложнее и запутаннее. И после аборта окончательно разладились. Тогда назло Олегу Настя решила выйти замуж. Выйти, как можно скорее и доказать, что не на нем свет клином сошелся. Чисто теоретически, Настя, могла тогда наготовить отвару, пошептать что надо и ребенка в животе нет, как не было. Но она отчаянно не хотела верить в то, что ей придется на это пойти. Не хотела и все тут. Надеялась, что Олег образумится и позовет ее замуж. Надеялась до последнего. А потом решила не рожать — не было никаких сил видеть постоянно перед собой Олегову копию…
