— Для сбора пожертвований святому Караму Юнесу!
Сархан аль-Хиляли предупреждает:
— Не шуметь во время игры!
Карам растворяет опиум в черном чае. Лиха беда начало!
* * *
Я вернулась в лавку также как одежда, взятая мною напрокат, вернулась к своей хозяйке. Вот он сидит с рассеянно-печальным лицом. Продает орехи и семечки, вместе с покупателями жалуется на времена. Я заговорила, будто обращаясь к самой себе:
— Пьеса имеет успех — какое утешение!
Он сказал:
— Через неделю можно будет судить.
— Публика потрясена, это — главное.
— Знаешь, сколько аль-Хиляли дал ему за пьесу?
— Первую работу покупают задешево, Аббас не при деньгах.
Он захохотал. В душе я его прокляла.
* * *
В просторной комнате на меня уставился злой гений. Он улыбается и бормочет:
— Добро пожаловать, Халима. Дай-ка угадаю. Твой сын принес новую пьесу?
— Точно.
Он обращается к Аббасу:
— Предыдущие пьесы ничего не стоили.
Аббас говорит:
— Я каждый раз прислушиваюсь к вашим рекомендациям.
— Хвалю тебя, по крайней мере, ради матери.
* * *
Недели проходят одна за другой, и успех все очевиднее. Раньше у театра не было такой популярности. Проходят недели и месяцы. Когда объявится автор? Пусть будет, как ты задумал, пусть я буду страдать, сколько ты мне отмерил, но где же ты? Я сказала громко, чтобы услышал муж:
— Наверняка, у них в театре есть новости о пропавшем.
— Последний раз я ходил туда десять дней назад.
Я больше ничего не требовала, только бы не попасться на его острый язык. Время от времени он наведывался в театр, я же после премьеры не решалась туда зайти. А он пошел на утро следующего дня. Теплый день, солнечный. Мое сердце бьется, одержимое надеждой.
* * *
Я могу поверить в любые небылицы, но то, что Аббас женится на Тахии, я принять не могу. Аббас уйдет, а Тарик Рамадан останется. Где же высшая справедливость?
— Аббас, она старше тебя, по меньшей мере, лет на десять!
Он безразлично улыбается. Я продолжаю:
— Она немало пожила, многое уже повидала… Да ты, видать, не понимаешь, что это значит?
— Просто ты никогда не знала любви.
У меня все внутри сжалось от обиды, похороненные в глубине души печали напомнили о себе. Он опять сказал:
— Мы начнем новую жизнь.
— Человек не в силах изменить свое прошлое.
— Тахия все равно невинна.
Я была несправедлива, я позабыла саму себя. Желала ему лучшей доли. Ко мне пришла Тахия. Грустная и полная решимости. Она говорила, умоляя:
— Не стой на пути моего счастья.
Я ответила ей резко:
— Ты крадешь невинность.
