– …и занимался делом чрезвычайной сложности. Оно неплохо удалось.
– Это я вижу, – сказал трактирщик. – Вы таки ухитрились вернуться.
– Вы имеете в виду – с того света?
– Конечно. Нет, я верю, что вы живой. Знаете, я даже не очень удивляюсь: вы столько умеете, господин профессор, вам это, наверно, было не так трудно.
– Я не был на том свете, – сказал профессор. – Это был бы любопытнейший эксперимент, но поставить его никогда не поздно. Кстати, у меня возникла мысль…
– Они схватили вас и потащили к двери, – говорил трактирщик, не слушая. – Там орала толпа. Они били вас, плевали в лицо, тащили по улице, колотили палками, пинали ногами. А я шел сзади. А потом они отрубили вам голову. Я видел, я близко стоял. А вы все забыли.
– По-вашему, я смог бы это забыть? – не без обиды спросил старичок.
– А я ни капельки не удивился бы.
– Мой друг, – терпеливо проговорил профессор, – повторяю: тридцатого я был в другом месте, довольно далеко отсюда. Моим друзьям дали знать, что меня хотят арестовать по обвинению в колдовстве. Они увезли меня из города на грузовике в пустой бочке и спрятали. Видите, моя память еще работает четко. Это было как раз тридцатого. А потом глубокой ночью привезли мальчика…
– Этого сорванца? – перебил трактирщик. – Вашего воспитанника?
– Да. И мне пришлось заняться его лечением.
– Это вам часто приходилось. После каждой драки.
– Тогда был гораздо более сложный случай, – серьезным и грустным тоном проговорил профессор.
– Я думаю, – ехидно отозвался трактирщик. – Такой шалопай мог схватить любую болезнь.
– Это было хуже любой болезни, – вздрогнув, сказал профессор.
– А что такое?
Профессор смутился.
– Не могу сказать. Пожалуй, мальчику было бы неприятно, если бы об этом узнали все.
– Так я и думал! – вознегодовал трактирщик. – Каков негодяй: в день вашей казни схватить что-то разэдакое! Ну и молодежь! "Мальчик", – передразнил он профессора, и было видно, что продолжается старый, много лет назад начатый спор. – Сколько времени своего золотого вы на него потратили, подумать тошно. С вашим-то умом не понять: нечего было с ним возиться. Гнать подлеца!
– А он сам ушел, – печально произнес профессор. – Выздоровел и удрал.
– Ай-яй-яй! Вот ведь дрянь какая!
Ученый немного обиделся.
– Зря вы так, – сказал он. – У мальчика был совершенно уникальный мозг, я в этом еще раз убедился, когда… Из него мог бы получиться…
– …проходимец высшей пробы, – закончил трактирщик.
– Ему было скучно заниматься наукой. Слишком живой темперамент. Он так любил приключения…
