И хотя мое сердце точила боль, отчаяния в нем не было. Я знал, как бы тяжело ни было сейчас нам обоим, мы преодолеем все, чтобы снова быть вместе. А пока со мной были наши дети и память о ней.
Как-то я спросил Элильяра, об этом ли он мечтал, когда узнал, кем именно была эта человеческая женщина. И по его взгляду понял – мечтал, но даже сам не верил в то, что у него все получится. Шесть лет, и светлые и темные эльфы, демоны и драконы, оборотни и люди, готовы встать плечом к плечу, чтобы защитить свои дома от нашествия даймонов.
Я знаю, настолько трудно нам будет, но я продолжаю жить надеждой и верить, несмотря ни на что. Потому что я не одинок в своей вере. И отражение ее я вижу во взгляде сына Леры – Александра, человека, сумевшего завоевать уважение правителей нашего мира. И в той уверенности, с которой мой отец, начальник его разведки лорд Саражэль, повелитель Аарон Арх’Онт, уже давно прозванный главным интриганом нашего мира, князь волков-оборотней Аль’Аир готовятся встретить тот день, когда в нашей памяти появится зарубка: «Это было до…»
Ялтар Вилдор
Я опять не мог уснуть. Что было причиной тому? Я уже давно не задавался этим вопросом, принимая как должное неспособность уйти в мир грез. Но… не в этот раз. Этой ночью я точно знал, мысли о ком не давали мне раствориться в леденящем, но таком желанном небытие.
Лера… Принцесса Лера Д’Тар. Маг Равновесия и носитель его сути. Дитя чужих миров, вобравшая в себя кровь нескольких рас. Гордая, но не заносчивая. Мягкая, но не слабая.
А разве я сомневался, что эта девочка сама бросится в расставленную на нее сеть?
Дать жизнь трем детям, суметь завоевать сердце темноэльфийского правителя и его сына, заслужить уважение этого пройдохи Гадриэля и… остаться чистым и наивным ребенком, не желающим понять, что выжить такой цветок может лишь в саду сильного и заботливого садовника.
Даже задумываться не стала. И ни тени сомнения. Ни на одно мгновение. Или…
Пока один, вполне могу позволить себе усмешку: я всегда умел быть убедительным.
Такие люди вызывают у меня двоякое чувство. С одной стороны, желание наступить ногой и давить до тех пор, пока и следа под сапогом не останется. С другой… брезгливость.
Не делает это чести тому, кто называет себя воином.
Но не она.
Или в ее глазах я продолжаю видеть душу той, что когда-то сумела зажечь в моем сердце любовь?
Но все это было в таком далеком прошлом, что воспоминания давно перестали меня ранить. Или все дело в том, что в душе каждого воина живет потребность стать защитником? Увидеть в чьих-то глазах благодарность за спасенную жизнь?
