Мы некоторое время продолжали стрелять. Вдруг в небе на северо-востоке показался намтуровский вертолет и начал снижаться прямо между Вьетконгом и армией Южного Вьетнама. В вертолете сидела моя невеста.
— Не одолжишь мне нижнюю юбку? — обратился я к Суни.
Я прицепил юбку к стволу винтовки и, изо всех сил размахивая ею, вылез из окопа. Стороны прекратили перестрелку.
Из севшего в грязь вертолета вылезла моя невеста, вырядившаяся в белоснежное свадебное платье, и засеменила по грязи к нам. Я поднял нижнюю юбку повыше над головой и направился ей навстречу.
— Я тебя, между прочим, повсюду искала. Хочу разорвать помолвку, — сказала она. — Приехала за твоим согласием.
— Откуда взяла платье? — спросил я.
— А это он мне купил, — она показала пальцем в сторону вертолета. Там в кабине пилота восседал дежурный из справочного бюро и смотрел в нашу сторону. — А еще он мне разрешил после свадьбы подписаться на женский электронный журнал. И на медовый месяц, он говорит, мы полетим не на Даку, а на Сатурн. А еще...
— Ладно, — перебил я. — Помолвка разорвана. А теперь давай, вали отсюда. Здесь война идет.
Она побежала обратно к вертолету, но по дороге обернулась и крикнула мне:
— Прощай! Жалко, конечно. Мне-то хотелось как следует насладиться «расставанием». Ты хороший, правда. Прощай. Прощай!
Вертолет начал подниматься в воздух, а я поспешил обратно в чащу.
Я хотел уже спрыгнуть обратно в окоп, но Суни меня остановила.
— Раз ты гастролер, займись-ка пушкой.
— Я вообще-то хотел в постоянный состав.
Суни подумала и кивнула.
— Ладно, потом поговорю насчет тебя в «Намтуре». Но все равно сегодня твое место у пушки.
Делать нечего, я побежал в сторону изъеденной временем пушки, которую как раз притащили из леса сегодняшние гастролеры.
— Дай мне пострелять! — крикнул я.
Индеец приветственно поднял руку и сказал:
— Хау! Я — ты — друг. Вместе стрелять.
— Как пить дать! — сказал я и занял место заряжающего.
— Заряжай! — скомандовал айну.
— Пли! — дал команду медведь.
И я дал залп.
