На скосе века | страница 81



И почти безысходна простая моя правота.
Впрочем, всё ни к чему:
            век уходит под нож к палачу.
Я и гибель приму… Лишь назад никуда не хочу.
Нет, не тянет в столицы чужие, не манит в моря.
Лишь московский мне снится суглинок.
                   И, может быть, зря.
1978

* * *

На жизнь гневись не очень —
Обступит болью враз.
Всё высказать захочешь,
А выйдет — пересказ.
И будешь рваться с боем
Назад — сквозь тьму и плоть, —
От жизни этой болью
Отрезанный ломоть.
Начнёшь себе же сниться
От мыслей непростых.
И в жажде объясниться
Тонуть в словах пустых.
Как будто видя что-то
В себе — издалека…
Расплывчатое фото,
Неточная строка.
То ль свет застрял слепящий
В глазах — как зов мечты,
То ль жизни отходящей
Стираются черты.
1981

* * *

Давно б я убрался с земли.
Да Бога боюсь и петли.
Не стану храбриться, юля.
Мне очень страшна и петля.
Но всё не кончается с ней,
И Бога боюсь я сильней.
Вот явишься… Пена у рта…
Тебе ж вместо «здравствуй» — «Куда?
В творении замысел есть,
Ты должен быть там, а не здесь.
А ну-ка, поддайте орлу!..»
И тут же потащат к котлу.
И бросят — навек, не на срок —
В бурлящий крутой кипяток.
А вскрикнешь: «За что мне казан?» —
И вспыхнет в сознанье экран.
И выйдут из мира теней
Все мерзости жизни твоей.
Всё то, что, забывшись, творил,
Что сам от себя утаил,
Предстанет на этом холсте
В бесстыдной твоей наготе.
Как жил я — судить не берусь.
Но вспомнить всё это — боюсь.
Да всё ли Господь мне простил,
Что я себе сам отпустил?
Нет, лучше пока подожду,
Не буду спешить за черту.
Ко всем, не нарушившим черт,
Господь, говорят, милосерд…
1980

Флоридское

Мне будто вправду ничего не надо.
Взволнует что-то — тут же мысль: «Пустяк!»
Флоридский берег. Всюду след торнадо.
Барашки волн ползут на скоростях.
Купаться трудно. Лезу как для вида.
Всё взять спешу — здесь ненадолго я…
Но что за бред? Торнадо и Флорида.
И рядом — я… Но это — жизнь моя.
Рождён я там, где взорвалась планета,
Откуда смерч гудит по всем местам.
Пусть это здешний смерч, — неважно это:
Раз он мешает жить, возник он там.
Шучу, наверно… Или брежу прошлым.
Но взрыв тот был. Здесь всё — его дела.
Его волной я был сюда заброшен,
В его тылах вся жизнь моя прошла.
Наш быт при нас всегда был зыбок, вспенен,
Спокойных дней — почти ни одного…
«Тот ураган прошёл»! Не знал Есенин,
Как этот век вобрал в себя его.
Как от него страдать придётся людям
На всей земле не за свои грехи,
Но стоп, — уважим высший вкус, не будем
Вводить социологию в стихи.
Но дни идут. И время всё смягчает.
Торнадо скрылся. Над Флоридой зной.