* * *
Пространство, в котором мы с Жаком жили в Париже, было организовано вокруг большой комнаты, которая, как в сельском доме, выполняла множество функций. Именно туда сначала попадали гости; они оставляли там свои сумки и снимали пальто; там мы готовили; стеллаж с книгами занимал большую часть стены в глубине помещения. В центре стоял огромный овальный стол, и поскольку в этой комнате пересекались все пути, он был завален почтой, подборками газетных вырезок, каталогами и книгами, журналами, развернутыми газетами, и все это нужно было либо отодвинуть, либо разобрать перед едой. Именно среди этого вороха бумаг я несколько дней подряд замечала конверт, посланный, как я сразу поняла, из фотолаборатории, где проявляют снимки. Он лежал поверх других писем. Жак много фотографировал, но не сразу отдавал снимки в проявку. Это была игра, в один прекрасный день он появлялся с негативами, вынимал их из конверта и показывал виды, требовавшие от меня усилия мысли, чтобы соотнести их с соответствующими местами и обстоятельствами. Несколько раз я хотела предложить Жаку открыть этот конверт, который валялся на столе, но каждый раз меня что-то отвлекало.
Сейчас может показаться, что Жак был настолько простодушным и так доверял мне, что сам попросил меня пойти в его кабинет и взять там уже не помню что. На письменном столе я увидела перенесенный туда конверт. Рядом находился блокнот. Я почти уверена, что конверт был вскрыт и лежал поверх фотографий, частично прикрывая их; и наоборот, уже не помню, был ли открыт блокнот, позже я убеждала Жака, что открыт, но теперь в нашем общении ложь и правда перемежались так резко и неожиданно, что память моя иногда просто не способна восстановить истину. На негативах оказалась запечатлена молодая обнаженная женщина, которая фотографировала собственное изображение в зеркале; она сидела на полу, широко расставив ноги, а живот был как у беременной. На последнем негативе из этой серии между ногами у нее лежал ребенок. Я узнала в женщине знакомую Жака, с которой несколько раз сталкивалась. Неважно, был ли блокнот открыт или закрыт, он не привлек бы моего внимания, будь эти фотографии иного рода. На последней исписанной странице Жак говорил о путешествии в провинцию, которое собирался совершить, и выражал сожаление, что Бландин — вовсе не та женщина, которую я только что увидела на фотографиях, — не сможет поехать с ним. «Как эта девушка хороша собой!» — восклицал он, прежде чем описать, как он ее хочет.
