Я стою неподвижно около раздевалки, и дождь с моего зонта стекает прямо на ковер. Я смотрю то на Валю, то на темное пятно на ковре и ничего не понимаю. Почему меня, недоучившуюся и неопытную, посылают по туру? И что значит по туру? Далеко ли это? Нет, Валя что-то напутала.
— Да нет же, уверяю тебя, слышала собственными ушами. Говорят, некого послать. Соколова и говорит: «Ну что ж, раз некого послать, пошлем Майкину». Слышала собственными ушами.
…Вот, значит, как это все быстро случилось. Никаких двух недель. Сегодня! Может быть, даже сейчас. И с целой группой. Но я почему-то больше трушу, чем радуюсь.
Я снимаю пальто. Потом поднимаюсь на второй этаж и захожу в комнату переводчиков. Сейчас, вот только я переступлю порог этой комнаты, меня вызовут к старшему переводчику. Я начинаю волноваться. Вдруг на меня посмотрят и решат, что я еще недостаточно зрелый товарищ. Я волнуюсь все больше и больше.
— Майкина, в кабинет к управляющему!
Кто это сказал, я не знаю. Я только растерянно оборачиваюсь к Вале и спрашиваю:
— Кто это управляющий?
Валя смеется:
— Управляющий — это управляющий. Помнишь, я показывала тебе внизу вчера вечером? Толстый такой. Иди вниз на первый этаж и налево. Там его кабинет.
Управляющий, высокий тучный человек, легко и свободно движется по кабинету. Кажется, что ему не составляет никакого труда носить большое и плотное тело и делает он это с удовольствием. С таким же удовольствием он говорит, тщательно разделяя слова, округляя фразы и делая многозначительные паузы. Во время пауз он останавливается передо мною и смотрит на меня внимательно и спрашивает: «Понятно?», а я стараюсь выглядеть солиднее и киваю головой: понятно. Управляющий смотрит на меня еще несколько секунд, и за это время мысли, обгоняя одна другую, проносятся у меня в мозгу. Я думаю, что он, наверное, догадывается, как я неопытна, растерянна, и, наверное, сомневается, можно ли доверить мне столь ответственное дело.
Ну конечно, я уже вижу, что он начинает сомневаться. Вот сейчас скажет мне… Но управляющий ничего не говорит, а продолжает шагать по кабинету от двери к окну. Я вздыхаю с облегчением. Пронесло! И снова вслушиваюсь в красивый спокойный голос управляющего:
— В группу ваших туристов могут попасть самые разные люди, и доброжелательные, и сочувствующие нам, и наши откровенные враги, наши недоброжелатели. Но и с теми и с другими вы должны вести себя с достоинством, ни на минуту не забывая, что вы представляете в глазах этих людей советский народ.
