выглядел ни брошенным, ни запущенным, вот только узкие редкие окна его были темны
и неприветливы.
В какой-то момент Осси поняла вдруг, что ей не по себе, и она всячески оттягивает тот
момент, когда придется взяться за кольцо двери и отворить ее. И именно поэтому она так
долго стояла, не двигаясь с места, и неспешно разглядывла стертые камни ступеней, массивные стены и чуть покатую крышу с невысокой широкой трубой. При этом она
никак не могла избавиться от ощущения, что пока она рассматривала дом, что-то чужое, чему нету в людском языке ни имени ни названия, внимательно изучало ее. А может быть, это сам дом присматривался к незваной гостье…
Из оцепенения ее вырвал голос Ходы:
«Что стоим? Чего ждем? Встречающих не будет. И дом, насколько я понимаю, – пуст».
– Сама знаю, – огрызнулась Осси. – Просто стою и все. Смотрю я.
«А, – протянула Хода. – Ну, смотри, смотри. Чего ж не посмотреть-то, если есть на что. И
долго еще смотреть будешь?»
Осси вздохнула. Хода была права: хочется – не хочется, а входить все равно было надо.
Иначе, и не стоило в такую даль переться.
Дверь была не заперта и открылась легко. Без скрипов и протестов. Будто смазывали ее
каждый день, да не абы чем, а дорогим иленским маслом, по сорок ниров за бутыль. И где
в такой глуши брали-то?
За открытой дверью кроме темноты и тишины ничего не было. Зато уж этого добра там
хватало.
– Ну, пошли, раз все туда так рвутся.
Как оказалось, рвались не все – Мейла-кун, например, в дом заходить отказался наотрез.
Несмотря на все уговоры и подталкивания.
То ли ему запрещено было, под страхом чего-нибудь крайне неприятного, то ли чуял он
чего, одному ему ведомое, но не шел. Крутился на пороге, но даже носа своего в дом не
сунул. Разбираться с капризами поднятого костяка было не досуг – темнело на глазах, да
и, действительно, пора уже было под крышу – внутри осмотреться и свои бы кости куда
бросить, а поэтому Осси плюнула на уговоры и решила оставить Мея на улице. В конце
концов, – не пропадет. Не маленький.
Усмехнувшись этой простой житейской мысли, применительно к разупокоенному кошаку, Осси вошла в дом, а Мей, покрутившись на пороге еще немного, улегся на землю, положив череп на вытянутые вперед лапы, и уставился в наступающую ночь, всем своим
видом показывая, что враг здесь не пройдет. И это леди Кай вполне устраивало.
Внутри, действительно, никого не было. А, если верить Ходе, то не было и ничего, что
могло бы нести в себе опасность или что-нибудь иное не слишком дружелюбное. Мыши и
