заброшен и теперь медленно умирал, оставшись без крепкой хозяйской руки. Жизни в нем
уже не было, если не считать, конечно, жучков.
Под ногой звякнул и, крутясь, откатился в сторону, небольшой глиняный черепок. Осси
покосилась на него, а потом протянула руку к кувшину, стоявшему на столе, взяла его, сдула паутину и осторожно заглянула внутрь. Если что в нем и плескалось когда-то, то
теперь это все превратилось в сухую бурую пыль на дне. Больше в нем не было ничего.
Разгадки тоже.
– Давай поднимемся в нашу комнату и глянем, что там. Тем более что я там, кажется, гребень забыла. Как ты думаешь, – Осси поставила кувшин на место и вытерла ладонь о
штаны. – Он еще там?
«Если там забыла, то там и есть – где ему еще быть. Или что – у него ножки за это время
выросли?» – съязвила Хода.
Осси начала подниматься по лестнице.
Тот еще был аттракцион. Не для слабонервных. Полусгнившие ступени стонали на все
лады, нещадно прогибаясь под ногами, то и дело грозя сломаться. Парочка из них таки
треснула и с грохотом провалилась вниз, но Осси была к этому готова и до второго этажа
добралась целой и невредимой.
Медный таз, в котором леди Кай отмокала вчера вечером, стоял там, где Осси его и
помнила – за ширмой. А в остальном комната ничем не отличалась от того, что леди Кай
уже видела внизу – та же грязь и запустение. И паутина, конечно. Сквознячок лениво
шевелил ее лохмотья, свисающие с высоких напольных подсвечников, и от этого казалось, что видимым становится само дыхание времени.
Гребень тоже был на том самом месте, где его и оставили – на полке под зеркалом. Луч
солнца, неведомым образом просочившийся сквозь неплотно закрытые ставни, и
продравшийся сквозь пляшущие в воздухе пылинки, упирался прямо в него, окутывая его
каким-то совершенно волшебным сиянием.
Причем, что характерно, гребень как был, так и оставался абсолютно новеньким – ни
пыли, ни паутины на нем не наблюдалось ни в каком, что примечательно, виде. Вокруг –
сколько угодно, а на нем – нет. Понятнее от этого не становилось, но хоть отряхивать и
оттирать не пришлось, и то, как говорится, – победа и большая удача.
Осси распахнула настежь ставни, впуская внутрь свежий воздух и яркий солнечный свет, сделала неспешный круг по комнате и осторожно присела на самый краешек кровати. Еще
раз осмотрелась – не упустила ли чего при осмотре помещения, а затем вдруг сняла с
пояса кошель, высыпала прямо на пыльное покрывало монеты и принялась их
пересчитывать.
