Пионерский характер | страница 19

— Шебурши в траве! — кричал мне Венька. — Выуживай коряжины!

Только потом, уже на другое утро, Сергей Иванович рассказал мне, что Веньке четырнадцать лет. Когда Веньке было два года, мать его тяжело заболела и умерла, и они жили теперь вдвоём, отец и сын. У таёжных пожарников-десантников жизнь кочевая. Их забрасывают на самолётах то в одно, то в другое место, и Венька кочевал вместе с отцом. Он давно уж просился прыгнуть с парашютом, но только в этом году отец разрешил ему. Всё это я узнал потом, на другое утро, а сейчас разговаривать было некогда. И всё-таки я в какой-то момент спросил Веньку, сколько раз он прыгал с парашютом.

— Четыре, — ответил он.

Просека между тем довольно быстро расширялась. Десантники стремительно работали своими топорами с на редкость длинными рукоятками. Я понял, что просека нужна для того, чтоб пожар не пошёл дальше. Бурелом и коряжины я оттаскивал в ту сторону, в которой был пожар. Там висело мутное марево и всё время слышался лёгкий треск.

Я хотел поднять гибкую ветку, чернеющую в траве, но тут же отдёрнул руку.

— Змеи! — крикнул мне Венька. — От огня бегут!

Змея утекла в мох.

Впереди ударил взрыв. Это десантники подрывали деревья, которые долго рубить топором.

— Давай, — подгонял меня Венька. — Круши.

Наступили сумерки. Дым, закрывший небо, ещё приблизил ночь.

К ночи просека была готова, петлей окружила пожар.

— Теперь пустим встречного, — сказал Сергей Иванович, — подожжём ему пятки.

— Батя, можно мне? — спросил Венька.

— Начинай, — согласился отец.

Венька поджёг берёсту и сунул её в кучу сухих веток. Сучья мигом занялись. Огонь побежал по бурелому навстречу пожару.

— Поджигай по всей просеке! — крикнул Сергей Иванович. — Только следите, чтоб огонь не перекинулся на эту сторону.

Всю ночь мы бегали по просеке и следили, чтоб огонь не перебрался через неё. Я то встречался с Венькой, то терял его в темноте и в дыму, то видел вдруг его маленькую чёрную фигурку в отблесках пожара.

С рассветом в небе появился вертолёт. Он сделал несколько заходов и сел на поляну.

Почти не разговаривая, усталые, перепачканные сажей, десантники стали собирать инструменты, укладывать парашюты. Только Венька сидел в стороне, прислонившись спиной к ёлке, той самой, с которой я помогал ему снимать парашют.

— Устал? — спросил я, подойдя.

— Устал, — согласился он, опустил голову. — Не сердись, что я тебя за поджигателя признал.

— Да ты что? — ответил я. — Чего мне сердиться?

— Смотри, как жалко-то, — сказал он и указал на землю.